«Правило 3,5%»: как небольшое меньшинство может изменить мир

Ненасильственные протесты имеют в два раза больше шансов на успех, чем вооружённые конфликты – и те, кто входит в 3,5% населения, активно участвующих в мирных акциях, никогда не терпели неудачу в том, чтобы добиться перемен.

В 1986 году миллионы филиппинцев вышли на улицы Манилы, устроив мирный протест в рамках движения за народную власть (Жёлтая революция). Режим Фердинанда Маркоса пал на четвёртый день.

В 2003 году народ Грузии сверг Эдуарда Шеварднадзе в результате бескровной Революции роз, в ходе которой протестующие ворвались в здание парламента с цветами в руках.

Ранее в этом году президенты Судана и Алжира объявили, что уходят в отставку после десятилетий пребывания у власти, благодаря мирным кампаниям сопротивления.

В каждом случае гражданское сопротивление обычных членов общества превзошло политическую элиту в плане достижения радикальных перемен.

Существует множество этических причин использования ненасильственных стратегий. Но убедительные исследования Эрики Ченовет, политолога из Гарвардского университета, подтверждают, что гражданское неповиновение – это не только моральный выбор, но и самый мощный способ формирования мировой политики.

Проанализировав сотни кампаний за последнее столетие, Ченовет обнаружила, что ненасильственные протесты в два раза чаще достигают своих целей, чем насильственные. И хотя точная динамика будет зависеть от многих факторов, было установлено, что для серьёзных политических изменений требуется активное участие в протестах около 3,5% населения.

Это можно проследить в недавних протестах движения «Восстание против вымирания» (англ. Extinction Rebellion), основатели которого утверждают, что они были непосредственно вдохновлены находками Ченовет. Так как же она пришла к таким выводам?




Излишне говорить, что исследование Ченовет основывается на философии многих влиятельных исторических фигур. Афроамериканский аболиционист Соджорнер Трут, избирательная кампания Сьюзан Би Энтони, индийский активист за независимость Махатма Ганди и американский активист за гражданские права Мартин Лютер Кинг убедительно доказали силу мирного протеста.

Тем не менее, Ченовет признаёт, что когда она впервые начала свои исследования в середине 2000-х годов, она изначально довольно цинично относилась к идее о том, что ненасильственные действия могут оказывать более мощное влияние, чем вооружённые конфликты, в большинстве ситуаций. Будучи аспиранткой Университета Колорадо, она потратила годы на изучение факторов, способствующих росту терроризма. Однажды её попросили принять участие в научном семинаре, организованном Международным центром ненасильственных конфликтов (МЦНК), некоммерческой организацией, базирующейся в Вашингтоне (округ Колумбия). На семинаре было представлено много убедительных примеров мирных протестов, которые привели к прочным политическим изменениям – включая, к примеру, протесты движения за народную власть на Филиппинах.

Но Ченовет сильно удивилась, когда узнала, что никто должным образом не сравнивал показатели успеха ненасильственных и насильственных протестов; возможно, тематические исследования были просто связаны с предвзятостью подтверждения. «Мной на самом деле двигал некий скептицизм в отношении того, что ненасильственное сопротивление может быть эффективным методом достижения серьёзных преобразований в обществе», – говорит она.

В сотрудничестве с Марией Стефан, исследовательницей из МЦНК, Ченовет провела обширный анализ литературы по гражданскому сопротивлению и социальным движениям с 1900 по 2006 год – набор данных, который затем был подтверждён другими экспертами в этой области. В первую очередь, они рассматривали попытки добиться смены режима. Движение считалось успешным, если оно в результате активной деятельности в течение года достигало своих целей. Например, смена режима в результате иностранного военного вмешательства не рассматривалась как успешная. В свою очередь, кампания считалась насильственной, если она была связана со взрывами, похищениями, разрушением инфраструктуры или любым другим физическим ущербом, причинённым людям или имуществу.

«Мы пытались применять довольно жёсткие критерии к ненасильственному сопротивлению как стратегии», – говорит Ченовет. (Критерии были настолько строгими, что движение за независимость Индии не рассматривалось в качестве доказательства в пользу ненасильственного протеста в анализе Ченовета и Стефана – поскольку сокращающиеся военные ресурсы Великобритании считались решающим фактором, даже несмотря на то, что сами протесты имели огромное влияние.)

К концу этого процесса они собрали данные о 323 насильственных и ненасильственных кампаниях. И их результаты – которые были опубликованы в книге «Почему гражаднское сопротивление работает: стратегическая логика ненасильственного конфликта» – оказались поразительными.

Сила в численности

В целом, ненасильственные кампании были в два раза более успешными, чем насильственные: они привели к политическим изменениям в 53% случаев, по сравнению с 26% в результате насильственных протестов.

Отчасти это было результатом численного превосходства. Ченовет утверждает, что ненасильственные кампании имеют больше шансов на успех потому, что они способны привлечь гораздо больше участников из гораздо более широкой демографической группы. Это, в свою очередь, провоцирует серьёзные нарушения, которые парализуют нормальную городскую жизнь и функционирование общества.

Фактически, из 25 крупнейших кампаний, которые они изучили, 20 были ненасильственными, и 14 из них завершились успешно. В целом, ненасильственные кампании привлекали примерно в четыре раза больше участников (200 тысяч), чем насильственные (50 тысяч).

Например, движение против режима Маркоса на Филиппинах в разгар своей деятельности привлекло два миллиона участников, в то время как бразильское восстание в 1984 и 1985 годах – один миллион, а «Бархатная революция» в Чехословакии в 1989 году – 500 тысяч.




«Численность в самом деле играет важную роль в наращивании силы способами, которые могут представлять серьёзную проблему либо угрозу укоренившимся властям или режиму оккупации», – говорит Ченовет. И ненасильственные протесты, похоже, являются наилучшим способом получить широкую поддержку.

Как только 3,5% всего населения начинают активно действовать, успех кажется неизбежным.

«Не было ни одной кампании, которая потерпела бы неудачу после того, как количество её участников достигало 3,5% во время пикового события», – говорит Ченовет. Данный феномен она назвала «правилом 3,5%». Помимо движения за народную власть, в качестве примера можно привести Поющую революцию в Эстонии в конце 1980-х годов и Революция роз в Грузии в начале 2003 года.

Ченовет признаётся, что поначалу она была удивлена полученными результатами. Но теперь она приводит множество причин, по которым ненасильственные протесты могут получить огромную поддержку. Возможно, наиболее очевидная заключается в том, что насильственные протесты в обязательном порядке исключают людей, которые ненавидят и боятся кровопролития, в то время как мирные протестующие придерживаются высоких моральных норм.

Ченовет отмечает, что ненасильственные протесты также имеют меньше физических барьеров для участия. Вам не нужно быть здоровым и сильным, чтобы участвовать в забастовке, в то время как насильственные кампании, как правило, привлекают физически здоровых молодых людей. И хотя многие формы ненасильственных протестов также несут в себе серьёзные риски – достаточно вспомнить реакцию Китая на события на площади Тяньаньмэньв 1989 году – Ченовет утверждает, что ненасильственные кампании, как правило, легче обсуждать открытым образом, а это значит, что новости об их возникновении и развитии могут достигать более широкой аудитории. Насильственные движения, с другой стороны, требуют поставок оружия и, как правило, полагаются на секретные подпольные операции, о которых население может и не узнать




После привлечения некоторой части населения ненасильственные кампании также с большей вероятностью получат поддержку от полиции и военных – тех самых групп, на которые правительство опирается, когда речь идёт о наведении порядка.

Во время мирных уличных протестов миллионов людей сотрудники сил безопасности могут опасаться, что их родственники или друзья находятся в толпе, а это означает, что они, скорее всего, не станут подавлять движение. «Или когда они смотрят на количество вовлечённых людей, они могут просто прийти к выводу, что не стоит идти против них», – говорит Ченовет.

С точки зрения конкретных стратегий, всеобщие забастовки, вероятно, являются одним из самых мощных (если не самым мощным) методов ненасильственного сопротивления», – поясняет Ченовет. Но они происходят за счёт личных средств, в то время как другие формы протеста могут быть полностью анонимными. Она указывает на потребительские бойкоты в Южной Африке эпохи апартеида; тогда многие чернокожие граждане отказались покупать продукты у компаний с белыми владельцами. Результатом стал экономический кризис среди белой элиты страны, который способствовал прекращению сегрегации в начале 1990-х годов.




«Есть много вариантов ненасильственного сопротивления, которые не подвергают людей большой физической опасности, особенно когда численность растёт, в отличие от вооружённой деятельности, – говорит Ченовет. – Кроме того, методы ненасильственного сопротивления часто более заметны, таким образом, людям легче узнать, как участвовать непосредственно и как координировать свою деятельность с целью получения максимального результата».

Магическое число?

Это, конечно, обобщённые закономерности. Несмотря на то, что они были в два раза успешнее, чем насильственные конфликты, мирное сопротивление по-прежнему терпело неудачу в 47% случаев. Как отмечали Ченовет и Стефан в своей книге, иногда это происходит потому, что они в реальности никогда не получали достаточной поддержки или импульса, чтобы «подорвать силовую базу противника и сохранить стойкость перед лицом репрессий». Но некоторые относительно крупные ненасильственные протесты также терпели неудачу. В качестве примера можно привести протесты против коммунистической партии в Восточной Германии в 1950-х годах, которые привлекли 400000 участников (около 2% населения), однако не привели к каким-либо изменениям.

Согласно данным Ченовет, только после того, как ненасильственные протесты достигали порога активного участия в 3,5%, успех, казалось, был гарантирован. В Великобритании он составит 2,3 миллиона активных участников (примерно в два раза больше населения Бирмингема, второго по величине города Великобритании); в США – 11 миллионов граждан, больше, чем жителей население Нью-Йорка.

Однако факт остаётся фактом: ненасильственные кампании являются единственным надёжным способом поддержания такого рода взаимодействия.




Первоначальное исследование Ченовет и Стефан было впервые опубликовано в 2011 году, и с тех пор их результаты привлекли большое внимание. «Трудно переоценить влияние, которое оказало их исследование», – говорит Мэтью Чандлер, который изучает гражданское сопротивление в Университете Нотр-Дам в Индиане.

Изабель Брамсен, изучающая международные конфликты в Копенгагенском университете, согласна с тем, что результаты Ченовет и Стефан весьма убедительны. «То, что ненасильственные подходы гораздо более успешны, чем насильственные – уже непреложная истина», – говорит она.

Что касается «правила 3,5%», то, по её словам, хотя 3,5% и составляют небольшое меньшинство, такой уровень активного участия, вероятно, означает, что гораздо большее количество людей молча соглашаются с ними.

В настоящее время вышеупомянутые исследователи пытаются установить ещё больше факторов, которые могут привести к успеху или неудаче того или иного движения. Брамсен и Чандлер, например, оба подчеркивают важность единства среди демонстрантов.

В качестве примера Брамсен приводит неудавшееся восстание в Бахрейне в 2011 году. Кампания первоначально привлекла много протестующих, но быстро раскололась на конкурирующие фракции. По мнению Брамсена, отсутствие сплочённости, в конечном счёте, не позволило движению набрать достаточных оборотов для осуществления изменений.

Интерес Ченовет недавно сосредоточился на протестах, происходивших ближе к дому – например, движение Black Lives Matter против насилия в отношении чернокожего населения и Марш женщин в 2017 году. Она также интересуется Восстанием против вымирания, в котором принимает участие шведская активистка Грета Тунберг.

Тунберг хотелось бы, чтобы в учебниках по истории уделяли больше внимания ненасильственным кампаниям, а не концентрировались исключительно на войне. «Большинство историй, которые мы рассказываем друг другу, сосредоточены на насилии – и даже если это полная катастрофа, мы всё равно находим в ней плюсы», – говорит она. Тем не менее, мы склонны игнорировать успех мирных протестов, как утверждает она.

«Обычные люди всё время участвуют в героических событиях, которые кардинально меняют мир – и они заслуживают внимания и уважения», – заявляет Тунберг.

Специально для читателей моего блога Muz4in.Net – по материалам сайта bbc.com

Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"

Почитать ещё:

• Забавная история: Мадрид «омолодили» на 300 лет
• Доисторический детектив
• 10 суеверий разных народов
• 40% останков жертв теракта в Нью-Йорке пока не идентифицированы