5 вещей, которые я усвоил, помогая моему папе умирать

Рассказывает Noah Michelson

Летом 2006 года у моего отца внезапно появился глубокий, страшный кашель, которого я и моя семья никогда не слышала прежде. Это не был кашель, который сопровождает обычную простуду. Это был кашель, который заставляет любого, кто слышит его - даже незнакомцев в продуктовом магазине - нервничать. Это было предупреждение. Предзнаменование. Мы просто не знали этого.

Кашель сохранялся в течение многих месяцев и, после неправильного диагноза "пневмония", в сентябре мы наконец узнали, что это был рак лёгких. Даже сейчас требуется несколько секунд для полного осознания слов "рак лёгких" и всего, что этот термин внёс и изменил в моей жизни.

Сегодня ровно семь лет с того момента, как он узнал, что болен, и шесть месяцев после того как мой папа умер. Эти шесть месяцев были самыми печальными, самыми странными месяцами в моей жизни. Я двигался сквозь них как в замедленной съёмке. Для того, чтобы помогать отцу я отправился в Нью-Йорк, где он боролся с болезнью, которая уничтожала его лёгкие и, всегда жаждущая большего, медленно прокладывала путь в остальные части его тела. В середине февраля он решил прекратить бороться с болезнью - он решил умереть - и я поехал домой, чтобы провести его последние дни с ним, моей матерью и моими братьями.

Теперь каждый февраль липкий страх будет окутывать мой мозг и затаиваться в моей груди. Последние четыре недели я провел колеблясь между попытками отвлечься от ужаса того, что произошло с моим папой и попыткой сохранить те воспоминания о нём в моей голове, прокручивая их снова и снова.

В честь моего папы, Роберта Майкельсона, одного из самых невероятных мужчин, которые когда-либо жили на этой планете - и в честь боли и горя - я рассказываю о пяти вещах, которые я усвоил, помогая ему умирать.

1. Сделайте это, всё это, потому что Вы никогда не знаете, что будущее готовит Вам.

Мой отец был успешным адвокатом, и он был гением в том, что он делал. Его план состоял в том, чтобы работать, пока ему не исполнится по крайней мере 85 лет, он не собирался уходить на пенсию или в отставку, и он предпринимал большие усилия, чтобы удостовериться, что он оставался в хорошей форме, физически и духовно. Он не курил ни дня в своей жизни, редко пил, неукоснительно проходил несколько миль каждый день с нашей собакой Гарри и глотал горсти витаминов и добавок каждое утро за завтраком. Он много читал, писал для нашей местной газеты и путешествовал каждый раз, когда мог, но больше, чем что-либо, его по-настоящему интересовал мир и люди вокруг него, и его любопытство было заразным.

Он любил мою мать безумной любовью, какой я не видел с тех пор, как он ушёл. Он любил меня и моих братьев безоговорочно, и он удостоверялся, что мы знали, что были любимы. Он задавал вопросы. Он давал ответы. У него был особенный взгляд, когда его преднамеренно провоцировали, что часто случалось. Он ненавидел несправедливость. Когда мы ездили в большие города, он всегда носил долларовые банкноты в карманах, чтобы у него всегда было что-то, чтобы дать кому-то, живущему на улице и ищущему помощи. Он плакал, когда смотрел старые фильмы. Он был самым большим дурнем, которого я когда-либо встречал.

Самый большой страх моего папы состоял в том, что что-то произойдет с ним, и он закончит тем, что проведёт последние дни, вызывая сострадание. Он раньше, до рака, шутил, что, когда он будет очень старым человеком, но не столь старым, чтобы потерять своё остроумие, он арендует блестящий красный кабриолет и съедет на нём с утёса в Италии. Именно так он хотел уйти: быстро, как вспышка хрома и облако дорогого дыма, как шаровая молния - так, чтобы он не увядал, так, чтобы ему не пришлось встретить конец без достоинства.

Но рак лёгких не заботила ни одна из этих вещей. Вся судьба, которую он выбрал, все планы, которые он построил, вся его любовь - ничего из этого не имело значения. Мы никогда не знаем, сколько ещё времени нам осталось.

2. Существует успокоение, которое приходит из окончательного столкновения с концом.

Когда мой отец узнал, что у него рак лёгких, он был взбешён. Он был слишком молод; он был слишком здоров; он не заслуживал этого. Это было тем, что происходит с другими людьми, не с ним. И сначала он попытался сопротивляться. Он посетил специалистов. Он начал химиотерапию и радиационную терапию. Он даже решил попробовать иглоукалывание, пока практик, жестокий человек, который, возможно, думал, что был добр, услужлив и профессионален, не спросил его: "Какой смысл? Через шесть месяцев Вы будете мертвы".

Это было нашей первой проверкой в реальных условиях. Следующей был день после Дня благодарения, когда по телефону ему сказали, что рак пробрался к его мозгу. Я не знал этого, пока моя мать не сломалась на автостоянке нашего местного кинотеатра позже в тот день и не спросила меня между сильными рыданиями: "Как я справлюсь с этим?" - "это" означало "потерять его", "жить без него". И, не в последний раз, я просто обнял её, потому что мне нечего было сказать.

В феврале моя мать позвонила, чтобы сообщить мне, что отец не собирается больше бороться. Я не знал, что меня ждёт, когда возвращался в Висконсин, но когда я приехал домой, мой отец был уже преобразован своим решением. Злобность исчезла, появилось спокойствие, которое я не думал, могло существовать. Он попросил мою маму принести красивую деревянную коробку, заполненную его коллекцией дорогих наручных часов, чтобы каждый из нас мог выбрать. Он улыбался. Он смеялся. Он кашлял. И это был последний раз, когда я действительно видел своего отца - человека, который воспитывал меня, чтобы я стал тем, кем являюсь. Это было, как будто он экономил всю свою энергию так, чтобы он смог провести один вечер со своей семьёй без любого гнева или жалости к себе, которые поглотили его в течение предыдущих шести месяцев. Вместо этого он был переполнен спокойствием и радостью.

3. Никогда не недооценивайте силу искусства.

Помогать моему отцу умирать означало проводить часы, ничего не делая. Моя мать, братья и я сменялись, лёжа с ним в его кровати, в то время как он спал или лежал с открытыми глазами, чтобы всегда было тёплое тело рядом с ним, чтобы всегда он знал, что никогда не был один. Чтобы проводить время с большей пользой, я решил прочитать Tales From the City. Я слышал хорошие отзыва об этой книге, но я понятия не имел, что буду так полностью захвачен очаровательной вселенной, которую Мопин расположил в Сан-Франциско в начале 70-х. Я бежал по строкам, охваченный жизнями, проблемами и любовью людей, которые никогда не жили, и я точно понимал, что значит жить и иметь проблемы и любовь. Это было облегчением приблизиться и размышлять над этими вопросами и проблемами с помощью букв, чтобы сбежать от своей собственной жизни на несколько минут, и я благодарен Мопину за помощь в те бесконечные часы и за комфорт, который его работа принесла мне.

4. Все мы заслуживаем право умереть.

Когда мой отец решил умереть, он начал голодовку, в надежде, что он может помочь вызвать конец как можно быстрее. Он пил немного персикового сока несколько раз день (теперь просто мысль о соке и бутылках заставляет меня чувствовать себя плохо), он лежал в своей кровати и ждал смерти, когда она придёт и заберёт его. Но смерть не торопилась. Действительно происходило то, что он медленно превращался в зомби. К концу он главным образом просто стонал как смертельно раненое животное. Я всё ещё слышу те звуки в голове. Я бросил надеяться, что никогда не буду слышать их. Он перепрыгнул через десятилетия всего за несколько дней и выглядел на 20 или 30 лет старше, чем он был. Это была самая жуткая вещь, которую я когда-либо испытывал, и не было никого, кто бы спас его или меня.

Больше всего он хотел просто умереть. Однажды в дверь позвонили. В нашу дверь никогда не звонили, и услышав звук, мой папа пробудил себя от своего полусна и спросил меня: "Это они?" Я не знал, о ком он говорил, и спросил: "Кто они, папа?" Он ответил: "Люди, чтобы убить меня". Душераздирающе, он полагал, что какая-то группа врачей приехала, чтобы подвергнуть его эвтаназии. Нам же было страшно осознавать, что он этого сам хотел. Но были еще более печальные и более ужасные моменты, как тогда, когда он просил, чтобы я (и моя мать) убили его. Я не думаю, что могу объяснить, каково наблюдать Вашего отца, смотрящим на Вас и просящем Вас убить его.

Я рассматривал этот вариант, и я знаю, что моя мать тоже. Это было бы достаточно легко, у нас были запасы морфия, достаточно большие, чтобы убить кита, или мы могли подержать подушку на его лице, но мы были оба слишком напуганы возможностью попасть в тюрьму, если кто-то узнает. Так вместо этого я просто гладил его по спине и шептал мои любимые истории о поездках, которые мы совершали, когда я был ребёнком - приключения в замках, в монгольфьерах и под водопадами, все мы вместе здоровые и счастливые - пока он не засыпал.

Одно из моих самых больших сожалений, и то, с чем я всё ещё борюсь, что я не выполнил его просьбу убить его, что я не мог закончить его страдания. Мне жаль, что я не был более сильным. Менее напуганным. Менее эгоистичным. Но я не должен был выбирать, и мне не придётся жить с этой виной. Право умереть не должно существовать только в наших лихорадочных мечтах.

5. Любовь реальна.

Когда мне было 5 лет, у меня тоже был рак. Это был довольно необычный вид, который проявился как опухоль в животе, и в борьбе с ним я перенёс операцию, химиотерапию и радиацию. После одной из двух операций, которые я перенёс, врачи обернули мой живот бинтом и сказали моему отцу снять его, когда я вернусь из больницы. Потрясённый задачей, поставленной перед ним, он поставил меня в душ и тянул на вид бесконечный моток бинта как никудышный фокусник на вечеринке по случаю дня рождения ребёнка. Я помню нежность, с которой он делал это, несмотря на его страх и слёзы, текущие по нашим лицам.

Это - вероятно, моё самое раннее воспоминание о любви моего отца в действии, и оно вернулось ко мне, когда я лежал в его кровати за день или два до того, как он стал простой раковиной - живой, но без признаков человека, который когда-то жил в его теле - и он нашёл достаточно дыхания, чтобы прошептать: "Я надеюсь, что был хорошим отцом Вам". В тот момент мое сердце остановилось, и затем столь же быстро раздулось, чтобы заполнить всю мою грудь, заполнить всё моё тело, заполнить каждый момент, который я прожил до этого момента, и я знал тогда точно, что происходило, и наконец столкнулся лицом к лицу с тем, что это означает быть любимым и любить.

Я не мог остановить то, что происходило. Я не мог зафиксировать это. Я мог только понять. Я просто знал, что был любим и сказал ему, что для меня счастье провести даже день, даже час с ним.

Меньше чем неделю спустя мой папа умер.

Я скучаю по нему. Есть дни, когда что-то невероятное или ужасное происходит со мной, и я хочу рассказать ему, но я не могу. Были друзья, которых я любил и друзья, которые предали меня, работа, которая радовала, и работа, которую я ненавидел, и другие различные триумфы и поражения, о которых я хотел, чтобы он знал. Действительность в том, что он ушёл. Он пропустил так много, включая человека, которым я стал, и то, каким храбрым я стал с тех пор, как в последний раз держал его за руку, и даже все такие незначительные вещи, как все мои красивые татуировки, включая призрака на моём плече, которого я сделал в память о нём.

Смерть моего папы была трагедией. Я не пожелал бы этих четырёх недель, которые я потратил, помогая ему умирать, никому, но я также не вычеркнул бы их из жизни. Они мои. И я узнал так много о том, кто я, кем был мой отец, что значит любить, что значит терять что-то, что Вы думали, что никогда не потеряете, что значит просыпаться каждый день и продолжать идти.

Материал подготовила GusenaLapchataya - Muz4in.Net

Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"

Почитать ещё:

• О чем ты думаешь сейчас?
• Жизнь – штука непредсказуемая
• Задумайся...
• О природе прекрасного и о его месте в жизни современного человека