Тут вмешалось провидение...

Полцарства за затычку!

Бежав из ссылки на острове Эльба, Наполеон возродил свою армию и двинул ее в Бельгию громить англичан и пруссаков. 18 июля 1815 года в 11.30 утра Наполеон подал сигнал к наступлению на британцев Артура Уэллесли, герцога Веллингтонского, занявших оборону у деревни Ватерлоо. Шансы на победу у французов были почти стопроцентные: соотношение сил складывалось в их пользу – 72 тысячи человек при 243 пушках против 67 тысяч и 159 орудий англичан. Кроме того, сражением руководил лично сам великий Наполеон I. 

Впрочем, после ссылки он пребывал отнюдь не в добром здравии. Куда больше военных и политических проблем его мучили понос и выпадающий геморрой, превращавший в мучение поездки верхом. Поэтому руководил армией он уже не столь энергично, многое перепоручая своим маршалам. Так и вышло, что левым флангом армии командовал маршал Мишель Ней, князь Московский. Солдатам Нея было поручено захватить английский укрепленный пункт на ферме Ла Хей-Сент, но маршал решил без приказа, по собственной инициативе, ударить в центр позиции Веллингтона.

Пять тысяч кирасиров бросились в атаку на британские пушки, под защитой которых стояла пехотная бригада. Ценой огромных потерь им удалось отбить большую часть батарей центра – почти всю артиллерию Веллингтона, но всадники не смогли уничтожить пехоту, построившуюся в два десятка ощетинившихся ружейным огнем каре. Пока кирасиры гибли под огнем британских ружей, совсем недалеко без дела стояли двенадцать подчиненных Нею пехотных батальонов, так и не получив приказа к атаке. 

Английские пушки открыли огонь по отступающим кавалеристам, довершая разгром. Но ведь эти пушки больше часа были в руках Нея, и никто из французов так и не заклепал их запальные отверстия! Достаточно было всего-то всадить в эти маленькие дырочки по крупному гвоздю, и грозные орудия превратились бы в бесполезные чугунные болванки, но вот этих самых гвоздей в карманах уцелевших кирасиров и не оказалось. Они были, конечно же, они были у многих всадников перед атакой, но по невероятнейшему стечению обстоятельств именно эти воины полегли перед английскими каре…

Так Наполеон проиграл свое Ватерлоо.

Кресто-недоносцы 

Могущественный султан Египта и Сирии Саладин однажды после завтрака решил напасть на основанное крестоносцами Иерусалимское королевство. Король Иерусалимский Ги де Лузиньян мог повоевать с сарацинами у стен крепости Акра – ее гарнизон оказал бы в случае чего помощь, да и воины султана добрались бы сюда утомленные долгим переходом по пустыне. Однако ждать врага – это как-то не по-рыцарски. Поэтому крестоносцы сами помчались вперед – через пустыню Баруф. Расстояние пустяковое – не более 30 километров. Для конного рыцаря это меньше одного дневного перехода, двигаться можно налегке. Не нужно тащить за собой тяжелый обоз, запрягать медлительных быков в водовозные бочки. На один день воды и во фляге, конечно, хватит. 3 июля 1187 года армия крестоносцев выступила. 

Ее командир не учел пустяка – быстрых всадников в белых плащах с крестами сопровождали 7 тысяч пехотинцев и лучников… Эти ребята защищали отряд от фланговых ударов нерегулярной легкой конницы арабов, отгоняя ее стрелами, но пройти за день 30 километров по пеклу они никак не могли.

Выступив в поход утром, к вечеру прошли лишь половину пути, воды ни капли. А войско Саладина преградило путь к ближайшему озеру – и полумертвых от жажды рыцарей атаковали сарацины. Так армия короля Ги де Лузиньяна прекратила свое существование в бою, больше похожем на избиение, – в живых осталось не более 200 рыцарей и около тысячи простых солдат.

Грязи – бояться!

Столетняя война. Генрих V блокирован французской армией в районе деревни Азенкур. В распоряжении Генриха небольшое и измотанное бесконечными переходами войско – около 1000 рыцарей и около 5000 уэльских лучников из простонародья. Его противник коннетабль Франции Шарль д’Альбре, граф Дро собрал под свои знамена весь цвет французского рыцарства. Конечно, в его более чем 10-тысячной армии была и простая пехота, но все же конных тяжеловооруженных рыцарей – ударной силы времен Столетней войны – у него набиралось в несколько раз больше, чем у англичан.

Во французском лагере предстоящее сражение называли не иначе как турниром, каждому было понятно, что атака рыцарей просто сметет английскую пехоту. Но случилось так, что всю ночь накануне 25 октября 1415 года шел дождь, а будущее поле битвы было обыкновенной крестьянской пашней. Неудивительно, что утром взору д’Альбре предстало море густой жирной грязи, простиравшееся до самого лагеря англичан. Опытный воин прекрасно понимал, что кони будут вязнуть в этой грязи и рыцари не смогут разогнаться, чтобы поднять врага на копья. Нужно было подождать, пока почва хоть немного просохнет. 

Но герцоги и графы не желали медлить, они не уступали коннетаблю знатностью рода и не видели причин слишком строго следовать его приказам. Кого тут бояться? Босоногого английского отребья с луками? Французы были очень плохо знакомы с большими валлийскими луками, бьющими на триста шагов, – их арбалетчики покрывали пространство в сто пятьдесят шагов, не больше.

И французская армия двинулась вперед по грязи. Уже на полпути их встретили стрелы валлийских луков – на излете они били слабо и не принесли особого вреда бронированным конникам, но разъярили их неимоверно. Те ринулись вперед, ими двигала жажда проучить обнаглевшую чернь. В запале они пронеслись через собственную пехоту, лишив арбалетчиков возможности стрелять. Но чем ближе они пробирались, тем больше лошадей и блестящих дворян оставалось корчиться в жирной грязи. Началась настоящая свалка. Те рыцари, кто успел доскакать до англичан, попадали на заграждение из кольев. В довершение погрома пошли в контратаку всадники Генриха V… 

Вопреки всем законам здравого смысла валлийские луки и атмосферные осадки сообща выиграли битву при Азенкуре.

Это в-ж-ж неспроста 

Отдаленная колония Германского рейха в Германской Восточной Африке (часть территории современной Танзании) жила тихой, размеренной жизнью. Для защиты от вражеских посягательств имелась, правда, армия, но небольшая – около тысячи представителей местных черных племен и сотня германских офицеров. Командовал этим воинством полковник Пауль фон Леттов-Форбек.

Первая мировая война приплыла к ним на пароходах с индийским экспедиционным корпусом генерал-майора Эйткена. Имея под своим командованием 8 тысяч солдат-сипаев, этот достойный военачальник надеялся управиться с захватом немецкой колонии и вернуться домой в Англию к Рождеству. Эйткена мало беспокоил тот факт, что ни он сам, ни его офицеры в Африке никогда прежде не бывали, не знали местных условий и не имели подробных карт местности. Опасаясь морских мин, высадку начали не в гавани небольшого портового городка Танги, а в полутора километрах от нее, на берег, казавшийся с кораблей песчаным пляжем.

Предварительную разведку произвести не удосужились, и на поверку «пляж» оказался тропическим болотом со всеми положенными радостями – трясиной, ядовитыми гадами и жутким переплетением буйной растительности. Полоска песка у самой воды только-только позволяла выгрузить снаряжение и людей. Тем не менее 4 ноября 1914 года Бангалорская бригада была в полном составе отправлена в это негостеприимное место. На берегу было тесновато, а теперь выходившим из шлюпок солдатам приходилось перелезать через горы ящиков и мешков с грузами. Тут войска попали под обстрел «аборигенов» – меткими выстрелами защитники острова перебили всех офицеров-англичан, благо их было заметно издалека по белым пробковым шлемам. Спешно реорганизованный десант отправился через трясину.

Десятикратный численный перевес все же сказался – подразделениям северо-ланкаширского и кашмирского стрелковых полков удалось даже прорваться в городок. Тут вмешалось провидение. Оно выступило в виде крупных и злобных африканских пчел, плетеные ульи с которыми местные жители имели обыкновение развешивать на ветвях засохших деревьев по краю болота. Стрельба, шум боя и непривычный запах пота индийских солдат возбудили злобных насекомых. Огромными тучами они набросились на несчастных сипаев, которые и без того были в достаточной мере деморализованы. Солдаты побежали, многие вязли в трясине и тонули, кто-то сам прыгал в грязную болотную воду, спасаясь от болезненных укусов. До берега добрались не все.