Китайские поля сражений: застройщики против жильцов

Написано американским фотографом Роком Морином - перевод Олег "Solid" Булыгин - Copyright Muz4in.Net ©



Китайские города усеяны пустырями; огромные постапокалиптические пейзажи заканчиваются только на порогах оживленных жилых районов. По каркасам зданий можно определить, чем они когда то были. Те кто это видел говорят, что все это похоже на последствия бомбардировки – и это действительно так за исключением того, что никаких бомбардировок не было. Здесь все разрушения происходят по правилам. На одной стороне дороги вы сможете наполнить тележку тем, что осталось от бывших домов, а на другой стороне все здания стоят целые, без царапинки.



До того как начинаются разрушения, возводится забор вокруг определенного района. Он как бы говорит: «Все за мной будет уничтожено». Это признак того, что этот район выкупили застройщики. Забор возводится очень быстро, бывает за одну ночь. Для жителей это сигнал о том, что выселять начнут в ближайшие дни. Руководители, принимающие эти решения, хорошо изучили учение Сунь Цзы, который является обязательным для чтения во всех приличных бизнес-школах. «Пусть ваши планы будут темны и непроницаемы, как ночь» – писал китайский Макиавелли в своей работе «Искусство войны», «а когда вы приходите в движение, поражайте врага, как удар молнии». В данном случае, это можно читать как «оставляйте жителям как можно меньше времени на изготовление коктейлей Молотова».



Большинство жителей соглашаются на стандартную рыночную компенсацию за свое жилье и съезжают, но некоторые отказываются, упрямо строя баррикады, изготавливая зажигательные смеси и затачивая сельхоз интрументы. У застройщиков есть специальное название для домов, жители которых несогласны выселяться. Их называют «занозные дома»: по аналогии с болезненной занозой, от которой сложно избавиться. Обычная реакция застройщиков на такие отказы – подослать к жителям головорезов с угрозами, пропагандировать выселение по громкоговорителям, отключать в домах коммунальные услуги и как можно громче целыми днями производить строительные работы на соседних участках.



В 2004 году в городе Чунцин застройщики смогли выселить всех жителей микрорайона численностью 280 человек, кроме одной семейной пары. Когда эти непокорные муж и жена отказались выселяться, началось долгое трехлетнее противостояние, которое привлекло внимание многих СМИ. Работники фирмы-застройщика выкопали вокруг дома котлован глубиной примерно 9 метров. Муж, мастер боевых искусств, пригрозил преподать уроки по «летному мастерству» и показывать, где находится выход из дома с помощью нунчак всем бандитам, нанятым угрожать ему и его жене. Этот «занозный дом» был снесен в 2007 году, когда пара согласилась съехать на неких неизвестных условиях.



Большинству несогласных переселяться даже так не везет. Те многие, кто не согласились подписывать никакие бумаги, вынудили застройщиков прибегать еще к более экстремальным мерам. Писатель Юй Хуа в своей книге «10 слов про Китай» описывает один из таких типичных случаев.

«Семья из пятерых человек не смогла договориться с местными властями о размере компенсации за их выселение из дома… Однажды ночью, когда они спали, группа людей в касках поставила лестницы с внешней стене их дома, поднялась по ним до их окон, разбила их молотками и дубинками и ворвалась внутрь. Все семья проснулась и оказалась окружена десятком злоумышленников. Пока они осознали, что происходит, их вытащили из кроватей и спустили вниз… Любое сопротивление каралось ударами по лицу. Их затолкали в фургон и привезли в пустой дом. Их удерживали там до того дня, когда представитель администрации сделал им заявление, что их дом был снесен».



Автор рассказывает еще один случай, когда несколько бульдозеров разрушали дом, в котором еще находилась семейная пара. Муж и жена вышли на свой балкон на четвертом этаже, пили виски и кидали коктейли Молотова в работников. После этого мужа посадили на 8 месяцев в тюрьму за «препятствование общественным работам».

Я приехал в Китай по совету своего друга детства, который там живет уже несколько лет. Он написал мне: «Я знаю, ты любишь разрушенные здания. Как на счет того, чтобы увидеть сотни таких, и все в одном месте?». Я фотографировал заброшенные пейзажи еще когда был подростком и жил рядом с умирающим Детройтом – местом, разруха которого обличает все обещания современной жизни о прогрессе и стабильности.



Через некоторое время после письма друга я купил билеты в Шанхай. Это было в начале 2011 года. Эта поездка стала первой в череде нескольких моих визитов в КНР за последние два года.

Я уже был однажды в Китае примерно десять лет назад. Тогда все было по-другому. Я помню огромное количество велосипедов и малоэтажные дома. Сейчас же преобладают автомобили и небоскребы. Десять лет назад собак я видел только мертвыми, и они лежали на тарелках. Теперь тут на них вешают поддельные драгоценности и выгуливают на поводках.



Я сразу заметил стены разрушающихся домов в окнах своего такси. Были видны огромные плакаты, рассчитанные на то, что их можно заметить издалека. Они рекламировали новые жилые дома, которые будут построены на этой территории. В основном на них были изображены озера, окруженные густой растительностью, знойный Кой и европейцы в цилиндрах и напудренных париках. Для пущего эффекта на них были написаны странные фразы на ломанном английском языке вроде: «Символ городской цивилизации», «Коллекция, уважение и диалог», «Тысячелетний особняк для Аристократа», «Восточная цивилизация поворачивается лицом к миру», «Утонченная жизнь», «Колыбель мира».



В первый день, прогуливаясь вдоль реки Хуанпу, я увидел открытые ворота в одном из заборов. Я зашел и приготовился притвориться тупым иностранцем, если меня будут расспрашивать. За воротами был пустырь, посреди которого стояли остатки двухэтажного дома – осталась только его средняя часть. Неровные обломки кирпичных стен с каждой стороны указывали на то, что боковые стены были снесены. Несколько женщин развешивали белье. Снаружи мужчина умывал лицо в небольшой ванночке. Рядом стоял знак, говорящий о том, что вода и электричество в доме отключены. Это были последние несогласные с приказом о выселении. Как только часть жильцов покидают выселяемый дом, застройщики начинают разрушать конкретно их квартиры – это обычная практика. Я немного говорю по-китайски, и все что я нашелся им тогда сказать, было: «Ни Хао» («здравствуйте» по-китайски). Я начал фотографировать эту местность. Никого, казалось, не волновало мое присутствие кроме трех маленьких мальчиков, которые выскочили, начали смеяться, танцевать все ближе и ближе ко мне, а затем вытащили свои пенисы и трясли ими передо мной. Когда я вернулся на это место через год, от дома там уже ничего не осталось. Ни единого кирпичика.



Остаток первого дня я провел в путешествиях по заброшенным руинам, которые начинались как раз в этом месте и которым, кажется, не было конца. После Шанхая я посетил другие города и провел шесть недель, вдыхая пыль в разных разрушенных районах по всему Китаю, документируя историю этих переходных процессов.
Я заметил, что после того, как построены заборы, дома всегда очень быстро опустевают и весь район на время становиться ничейным. Застройщики всегда быстро выселяют жителей, но зачастую не торопятся с разрушением их домов. За это время успевают появиться сорняки, вновь свитые птичьи гнезда, граффити, от трупов собак остаются одни кости, успевает облупиться краска.



В это время почти сразу появляются мародеры. Они как стервятники кружат около работников, занимающихся демонтажем, пока они не закончат свою работу. И тут начинается настоящая гонка. Они снимают двери, окна, трубы, растаскивают всю мебель, уносят вообще все. Все, что имеет хоть какую-то ценность, уносят, а что нельзя унести – уволакивают. Мародеры первые наводят порядок в этом хаосе. Я видел людей, занимающихся тем же самым после стихийных бедствий – наживаются просто на том, что сортируют чужие вещи. Кирпичик к кирпичику, плитку к плитке, стеклянное к стеклянному, подобное к подобному.

Я долго бродил по опустевшим комнатам и фотографировал оставшиеся там вещи: сломанный рояль, трехногий стул, мятая одежда, красный кружевной бюстгальтер, детская игрушка, бамбуковая трость, посуда, разбросанные игральные карты, клетка для птиц, кольца и обломки всяких предметов, предназначение которых уже не выяснить.
Здания превращались в груды щебня одно за другим, не следуя какому-либо порядку. Дом здесь, дом там. Однажды у одного дома сняли крышу, а потом неделю ничего больше не делали. В стене дома может появиться огромная дыра, а потом год ничего не будет меняться. Горы щебня растут, исчезают, меняют свое положение изо дня в день.



Я часто натыкался на пейзаж одинокого дома, стоящего в середине огромного пустыря. Земля вокруг него была бы абсолютной плоской, как доска для маджонга, если убрать все остатки от уже разрушенных домов. Есть что-то печально-величественное в этих одиноко стоящих домах, особенно если дом очень старый – каменный особняк эпохи династии Цинь, к примеру. Я бы задался вопросом, почему это здание до сих пор осталось нетронутым и стоит здесь, в то время как рядом возводят огромные стеклянные небоскребы с такой скоростью, с какой добывают необходимые для них ресурсы. Ответ таков: чаще всего в таких домах до последнего живут люди, несогласные съезжать. Но иногда в них временно заселяют работников, которые занимаются демонтажем ближайших зданий. Я однажды видел, как в начале рабочего дня из подобного здания вышли работники со спальными мешками в руках. Последний вышедший по привычке захлопнул за собой дверь, а после этого они взяли и разрушили это самое здание.



Когда я хожу по таким местам с камерой, жители, которые пытаются отсрочить неизбежное будущее, часто смотрят на меня с опасением. Некоторые сразу мне показывали бумаги и документы. Некоторые просто сразу без оглядки убегали, как будто попали под сильный ливень. В их документах, которые я позднее перевел, было написано, что они собираются бороться за свою землю до тех пор, пока не получат надлежащую компенсацию, и были представлены длинные расчеты всех издержек, которые они понесли.

Мастера, которые занимаются сносом, обычно приходят в ярость, когда видят постороннего человека, сразу начинают размахивать оружием и орать. Часто они одеты в поддельную американскую военную форму. Пару раз меня замечали и чуть не отобрали мою камеру. Я сразу пытался убегать, как только их увижу, стараясь не думать о том, какие силы стоят за ними.



В городе Таншань мне удалось выяснить, что это за силы. Однажды я вышел на улицу, где собиралась толпа народу. Половина из этой толпы были полицейские, которые просто слонялись и ничего не делали. Везде валялись осколки стекла. На тротуаре сидел мужчина, по его лицу текла кровь, и он не мог встать. Камеру я не доставал. Водитель скорой помощи объяснил мне на ломаном английском, что тут были уличные беспорядки, произошла насильственная попытка выселения. Это был один из 80000 уличных беспорядков, которые происходят в КНР каждый год, и которые умалчиваются.



Во время своих путешествий я планировал только делать фотографии. Но в городе Тайюань я встретил господина Ли. Я фотографировал жилые дома белого цвета, у которых было множество проломов в стенах и поэтому они были похожи на больные зубы. И тут мне помахал какой-то мужчина. Он безостановочно начал что-то говорить, несмотря на то, что я его плохо понимал. Его жажда выговориться была намного больше его обеспокоенности по поводу моего плохого знания языка. Он, постоянно оглядываясь, повел меня к обломкам когда-то жилого дома. Он жестикулировал, показывая что-то вроде того, как он чинит этот дом. Он снова и снова показывал на себя, пока я не догадался, что это его дом. Я сфотографировал его, гордо стоящего на обломках своего прошлого.

Господин Ли привел меня в свой магазин по ремонту велосипедов, который находился за углом. Его жена налила мне чай, а он достал рюкзак с фотографиями. Он доставал и показывал мне фотографии, одну за другой: дверь, измазанная экскрементами; выбитое окно; горящий дом; толпа с плакатами, протестующая у правительственного учреждения; пулевое отверстие в стекле; бульдозеры и экскаваторы, следы от их шин; металлические баррикады; сносящиеся дома.



Я все понял. Он показал на меня и изобразил, что пишет. «Ок» – сказал я. «Хорошо, хорошо. Я посмотрю, что смогу сделать». Он дал мне бумаги, которые я перевел позже, когда вернулся в Америку. Там было написано:

«В Тайюане идет война… 18 июля 2009 года, без предупреждения, 7000 семей, проживающие на Longtime District, получили уведомления о том, что они должны покинуть свои дома. Компенсация за квадратный метр была предложена одинаковая для всех и составляла от половины до одной седьмой части рыночной стоимости. Через три дня началось выселение… Рано утром два крана направились к дому семьи Лам. Около кранов было много людей, все они орали. В первых рядах стояли мужчины в черных футболках, касках и с дубинками в руках. За ними стояли люди с красно-желтыми повязками на руках – представители партии. В самом тылу стояли полицейские. Когда они приблизились к дому, собрались жители и начали закидывать их зажигательными смесями и подожженными емкостями с пропаном. Один кран загорелся и агрессоры отступили… После этого они подошли к дому братьев Кин и всех оттуда вытащили. Жена одного из братьев настолько была перепугана, что ее начало рвать кровью. То, как они себя ведут, на пару с представителями власти, отбирая у нас нашу кровную землю, разве не является обычным грабежом? Мы спрашиваем у правительства: чем мы заслужили такое отношение к себе?».

Олег "Solid" Булыгин - Copyright Muz4in.Net ©

Китай - интересная страна, у них свои нравы. Даже построить или жить в своём старом доме нельзя. У нас всё намного проще, заходишь на http://krona.info и выбираешь какой ЛДСП и ДСП для своего нового дома.






Почитать ещё:

• Дом на колесах: недвижимость по-китайски
• Как продают молоко в Китае?
• Юньган - место, где человек становится богом
• Тоннель Голиань