Как восстановиться после очередного удара мира

Существуют слова, приписываемые Эрнесту Хемингуэю. Он якобы сказал, что первый черновой вариант всегда получается дерьмовым. Это, вероятно, больше всего касается концовки романа «Прощай, оружие!». Существует не менее 47 альтернативных окончаний книги. Каждое из них – это окно в то, сколько попыток он предпринял, чтобы подобрать правильные слова. Страницы, которые сейчас хранятся в «Коллекции Хемингуэя» в Библиотеке имени Джона Ф. Кеннеди в Бостоне, показывают, что автор переписывал одни и те же отрывки снова и снова. Иногда формулировки были практически идентичными, иногда вырезались целые разделы. Однажды в момент отчаяния он даже отправил несколько страниц своему сопернику, Скотту Фицджеральду, для заметок.

Один абзац явно бросил вызов Хемингуэю больше, чем другие. Это происходит в конце книги, когда Кэтрин умирает после того, как рожает мёртвого ребёнка, и Фредерик изо всех сил пытается понять трагедию, которая только что постигла его. Хемингуэй пишет: «Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает».

В разных черновиках он экспериментировал с более короткими и более длинными версиями. В рукописном варианте, над которым Хемингуэй работал со Скоттом Фицджеральдом, к примеру, содержатся следующие слова: «Вы узнаете несколько вещей на своём пути…». Они идут перед высказыванием о том, что мир ломает нас. В двух напечатанных страницах рукописи Хемингуэй перемещает эти слова в другое место, вместо них он добавляет то, что вошло в заключительный вариант книги – «Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает».

С какой целью я всё это написал? Не только для того, чтобы опровергнуть миф о том, что великое письмо – это то, что льётся интуитивным потоком из мозга гения (нет, великое письмо – это медленный, кропотливый процесс, даже для гениев). Я хочу дать некоторое представление об одном из самых глубоких инсайтов Хемингуэя, которые он, учитывая его трагическое самоубийство 32 года спустя, изо всех сил пытался полностью интегрировать в свою жизнь.

Мир – жестокое и суровое место, которое является непобедимым, по меньшей мере, на протяжении 4,5 миллиардов лет. Начиная от целых видов высших хищников и заканчивая Геркулесом и самим Хемингуэем, здесь обитали невероятно сильные и могущественные существа. И где они сейчас? Их нет. Они превратились в пыль. Как пишет сам Хемингуэй в другой своей книге: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит».

Мир непобедим. Таким образом, жизнь для всех нас – это не вопрос «победы», а вопрос выживания. Последнее значит «ломаться и терпеть», а не пытаться подчинить мир своей воле, что характерно нам, когда мы молоды и высокомерны.

Я пишу о стоицизме, философии самодисциплины и силе. Стоицизм обещает помочь вам построить «внутреннюю цитадель», крепость силы и стойкости, которая подготовит вас к трудностям мира. Однако многие люди неправильно это понимают и предполагают, что стоицизм – это философия, призванная сделать вас сверхчеловеком – помочь вам избавиться от досадных эмоций и привязанностей и стать непобедимыми.

Это неправильно. Да, стоицизм отчасти делает вас сильными, чтобы вы не ломались так легко при малейшем воздействии судьбы. Однако речь идёт не о том, чтобы наполнить вас мужеством и высокомерием и заставить думать, что вас нельзя сломить. Только гордые и глупые мыслят таким образом.

Вместо этого, стоики стремятся развивать навыки (истинную силу), необходимые для борьбы с жестоким миром.

Многое из того, что происходит, находится вне нашего контроля: мы теряем людей, которых любим. Нас финансово разоряют те, кому мы доверяли. Мы вкладываем невероятное количество усилий во что-либо и чувствуем себя подавленными, когда терпим неудачу. Мы вынуждены воевать, платить огромные налоги или семейное бремя. Нас предают. Это может сбить нас ног и сильно ранить. Да.



Стоицизм призван помочь вам восстановиться после того, как мир обрушил на вас очередной удар, и стать сильнее на гораздо более глубоком уровне. Стоики исцеляют себя, сосредоточившись на том, что они могут контролировать: это реакция. Они усваивают уроки и продолжают путь.

Эта идея присуща не только Западу. Есть форма японского искусства под названием «кинцуги», которая восходит к XV веку. Оно заключается в реставрации разбитых тарелок, чашек и мисок. Но вместо того чтобы просто вернуть повреждённые изделия к первоначальному виду, мастера делают их лучше при помощи специального лака, смешанного с золотым или серебряным порошком. Легенда гласит, что эта форма искусства была создана после того, как в Китай на реставрацию отправили разбитую чайную чашу. Вернулась она в ужасном виде – она была такой же, но с трещинами. Кинцуги изобрели как способ превратить эти трещины в нечто красивое.

В культуре дзен непостоянство является вечной темой. Её последователи согласились бы с Хемингуэем в том, что мир пытается сломить стойких и сильных. Мы как чаши – мы ждём, что однажды нас разобьют – случайно, намеренно, по глупости или невезению. Дзен-разрешение этой опасной ситуации состоит в том, чтобы принять её, нормально отнестись к возможности разбиться, может быть, даже стремиться к этому. Идея ваби-саби заключается именно в этом: мириться с собственными недостатками и слабостями и находить в них красоту.

Таким образом, эти идеи характерны как для Запада, так и для Востока – стоицизма и буддизма, соответственно. Мы хрупкие. Однако наша хрупкость – это возможность проявиться прекрасному. Проза Хемингуэя заново открывает эти идеи и объединяет их в нечто трагическое и захватывающее дух, наделяющее силой и смирением. Мир ломает нас. Он делает это с каждым. Так было, есть и будет.

Тем не менее…

Писатель начнёт книгу, но не сможет её закончить, из-за чего забросит эту затею. Признание, к которому мы стремимся, не придёт. Нам откажут в страховке, в которой мы так отчаянно нуждались. Презентация, к которой мы усиленно готовились, начнётся плохо из-за технических неполадок. Друг, которого мы любили, предаст нас. Навязчивая сцена в конце романа «Прощай, оружие!» происходит сегодня слишком часто, даже в развитых странах.

Вопрос в том, что мы будем делать дальше? Как мы отреагируем на это?

Потому что суть – в реакции.

Это не значит отвергать огромную тяжесть испытаний. Скорее, для начала будьте готовы к ним – осознавайте, что они могут произойти. Далее возникает вопрос: нужно ли сопротивляться? Или же мы должны принять волю Вселенной и стремиться стать сильнее после очередного удара?

Смерть или кинцуги? Хрупкость или «антихрупкость», как сказал Нассим Талеб?

Не нужно стремиться быть несокрушимыми. Не нужно сопротивляться. Потому что те, кто не ломается, не способны учиться и не могут стать сильнее под влиянием того, что произошло.

Тех, кто не хочет сломиться, мир убивает.

Специально для читателей моего блога Muz4in.Net - по статье Ryan Holiday

Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"

Почитать ещё:

• 9 стоических практик, которые помогут вам процветать в безумии современности
• Марк Аврелий: как мыслить ясно
• Как контролировать гнев, когда кто-то обидел вас
• Марк Аврелий: как жить без страха