Как капитализм создал сексуальную дисфункцию
|
|
В начале был секс. Секс породил умение, умение (или его отсутствие) породило суждение, суждение породило неуверенность, неуверенность породила визиты к врачам, визиты к врачам породили лечение, которое, в свою очередь, превратилось в многомиллиардную индустрию, так что секс между мужчинами и женщинами сегодня почти немыслим без тени расстройства, дисфункции, «маленькой синей таблетки» или мириады других медицинских вмешательств, призванных вернуть секс к какому-то долгожданному началу: состоянию подтверждённого здоровья, иллюзии нормального.
В дебатах о здравоохранении секс отсутствует. Позор, потому что сексуальное здоровье и споры о его значении обнажают наиболее важную проблему, лежащую в основе медицинской системы, которая требует прибыли, огромной прибыли; так появились болезни или людей, которых убедили, что они больны, или несовершенны, или лишены чего-либо, поэтому нуждаются в таблетке, процедуре или устройстве. Показательный пример: женская сексуальная дисфункция (ЖСД), которая, как говорят сейчас, поражает огромное количество женщин — 43 процента, по мнению одних, 70 процентов, по мнению других, «эпидемия» в гетеросексуальной спальне, по словам Опры Уинфри. Деньги-деньги!
Мы продолжим говорить об этом, но сначала давайте обсудим предшественницу ЖСД, истерию, и деревенскую науку по спасению женщин.
В моей комнате находится артефакт медицины конца XIX века, тяжёлое кресло с одной особенностью: под каждым подлокотником расположен чугунный рычаг, за который легко ухватиться сидящему. Дёргая рычаги туда-сюда, вы заставляете мощные пружины активировать механизм, который раскачивает или встряхивает сидящего (в зависимости от силы толчка), таким образом запуская целебные эффекты верховой езды для дам, страдающих от усталости, недостаточной физической нагрузки и «тазового застоя».
Это необычное кресло было найдено в Честере (штат Вермонт) торговцем антиквариатом по имени Жильбер Рафф, однако его происхождение, как говорят, восходит к легендарной арене психосексуальной медицины, парижской больнице Сальпетриер, и Жану-Мартину Шарко, учителю Фрейда и отцу современной неврологии. Шарко считал, что женщины, которые жаловались на раздражительность, бессонницу, сексуальные фантазии и неудовлетворённые желания, были больны тем, что называлось истеронейрастеническим расстройством. Одни врачи предписывали длительные поездки по железным дорогам, проложенным в неровной местности. Другие советовали наклониться вперёд, находясь внутри вагона, чтобы почувствовать облегчение. Однако такие путешествия были непрактичными, поэтому появилась вибрационная терапия, которую легко можно было осуществить в домашних условиях.
На коммерческих рынках самопомощи появились различные версии вышеупомянутого кресла. Мой был изготовлен в Нью-Йорке, и его продвигали с помощью рекламы, чтобы укрепить «части, которыми обычно больше всего пренебрегают прекрасные существа». Теперь женщина могла наслаждаться подпрыгиванием на кресле, находясь в своей комнате; она, если хотела, меняла интенсивность, раздвигала ноги, наклонялась вперёд и глубоко дышала, калибруя свои движения в ритме французской танцевальной мелодии, или гавота, созданного специально для этой цели. Однако толчки не могли сравниться по эффективности в лечении «истерического пароксизма» с иной формой облегчения, которую врачи или акушерки вызывали – по крайней мере, со времён Галена – с помощью пальцев. Вышеупомянутое кресло вскоре отправилось пылиться в антикварный магазин, поскольку его превзошли процедуры с пульсирующей водой и вибраторы, изобретённые доктором, который советовал не злоупотреблять «Манипулятором», несмотря на то, что он избавлял от тазового застоя.
Как утверждает Рэйчел Мейнс в своей восхитительной книге «Технология оргазма», превращение сексуально неудовлетворённых женщин в пациенток было прибыльным делом. Больные не умирали и не излечивались полностью, они нуждались в регулярном лечении, еженедельном, иногда ежедневном, в течение часа или даже трёх. По оценкам, в 1863 году, пишет Мейнс, массажные процедуры составляли три четверти дохода некоторых врачей. Удовлетворение женщин было работой, «которой никто не хотел заниматься», она была абстрагирована от секса (речь идёт о мужском возбуждении, вагинальном проникновении и достижении оргазма) и требовала времени и навыков. Мейнс выдвигает гипотезу, что с появлением вибраторов производительность врачей резко возросла, поскольку шестидесятиминутные визиты сократились до десяти или пяти, что увеличило доходы от большего количества пациентов. В скором времени, однако, устройство стало настолько технологически усовершенствованным, популярным и универсальным (компания Sears продавала домашний вибратор с насадками для взбивания яиц и сливочного масла), что медицинские специалисты лишились работы. Чудесным образом пациенты начали исцеляться после того, как в 1920-х годах в порно появился первый вибратор.
Некоторые сексологи и историки обвиняют Мейнс в том, что она выдвигает идею с доказательствами, которые отрывочны, спорны, неясны или вообще не существуют. Её сноски оспаривают, наряду с использованием античных медицинских источников, а также пониманием медицинских взглядов 19-го века на женскую сексуальность и интерпретацией доказательств. Айвен Рис Морус, автор книги «Шокирующие тела: жизнь, смерть и электричество в викторианской Англии», говорит: «Я могу с уверенностью сказать, что в ходе своих исследований электричества и тела конца XIX века я не нашёл ничего, что могло бы хоть как-то поддержать доводы Мейнс». Мейнс признаёт, что многие гипотезы сделаны на основе заявлений врачей, маркетинговых планов производителей и фрагментов медицинских текстов, где женский оргазм деэротизирован или, как она выражается, «социально замаскирован».
Что-то случилось по пути из лаборатории доктора в дом. Скачок через десятилетия, и эта траектория прогрессирует в положительном ключе в том смысле, что волей-неволей медикализация шагнула к тому, чтобы передать сексуальность в руки женщин, вложить её в их головы с точки зрения знаний о теле и вплести в смесь культуры, личных отношений и полиморфной телесности, выходящей за рамки одной только биологической функции. Белые халаты снова появились на сцене в лице исследовательской группы «Мастерс и Джонсон», но столкнулись с контркультурой, которая противостояла их делению на категории «нормально» и «ненормально». Не все женщины 1970-х годов посещали семинары Бетти Додсон по мастурбации; не все мужчины становились внимательными любовниками, готовыми к экспериментам. Не все были открытыми, во всех смыслах этого слова, и переменчивость сексуальности как части огромного человеческого опыта была вне культуры. Речь шла о сексе и политике одновременно. Сегодня культурный воздух перенасыщен сексом, однако риторика свободы в значительной степени служит коммерциализированному представлению о сексуальной активности. Освободительная политика перестала быть частью уравнения, а без неё мы все просто пациенты или потенциальные пациенты.
Как иначе объяснить тот факт, что, если подавляющее большинство женщин не достигают оргазма во время обычного полового акта, это рассматривается как дисфункция? Или то, что неудовлетворённость и низкое желание указывают на гипоактивное расстройство сексуального желания, которое требует разработки женской виагры, тестостеронового пластыря, крема или назального спрея? Как объяснить то, что женщины среднего возраста ложатся под нож, чтобы сделать влагалище уже, а молодые – лазерную лабиопластику, утверждая, что они хотят ощущать себя красивыми и нормальными и повысить шансы на достижение оргазма через половой акт? Как объяснить, что у доктора Стюарта Мелоя из Северной Каролины есть пациентка, на которой он тестирует свой «Оргазматрон», электрод, вживлённый в спинной мозг женщины и управляемый с помощью кнопки, которая, как обещает Мелой, может заставить её клитор пульсировать от возбуждения во время полового акта с целью гарантированного достижения взаимного оргазма?
Потрясающий документальный фильм Лиз Каннер «Оргазм Инкорпорейтед» (англ. Orgasm Inc.) рассматривает эти вопросы с точки зрения корпоративной медицины и создания потребности с помощью псевдофеминистских подстрекательств к полному сексуальному господству, как это делают доктор Лаура Берман и другие приспешники фармацевтической промышленности. Женская сексуальная дисфункция, оказывается, была полностью создана фармацевтическими компаниями в надежде заработать на женщинах ещё больше денег, чем на мужчинах, на сравнительно небольшом рынке лекарств от эректильной дисфункции. Таков капитализм, такова его природа. Более насущный вопрос заключается в том, почему так много людей хотят быть его рабами? Может ли сформироваться политика сопротивления с заявлениями «Мы хотим выйти из системы прибыли», а на сексуальном фронте – «Мы хотим выйти из медицинской модели, которая возвышает врачей»?
«Я не думаю, что секс – это вопрос здоровья, – заявила на днях доктор Леонора Тифер. (Она является сексопатологом и основателем кампании New View, которая бросает вызов медикализации секса.) – Я считаю, что он больше напоминает танцы или кулинарию. Да, в нём участвует ваше тело. Но в танцах тоже задействовано тело. Но почему-то в медицинских школах нет танцевального факультета. Чтобы научиться танцевать, вы идёте не к врачу. А в танцевальной школе вальс такой же нормальный, как и самба». Возможно, вы не очень хорошо танцуете, согласно какой-то шкале ценностей. Но даже в инвалидных колясках люди могут научиться двигаться в такт музыке.
Специально для читателей моего блога Muz4in.Net – по статье JoAnn Wypijewski
Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"
Вам понравилась статья? Просто перейди по рекламе после статьи. Там ты найдешь то, что ты искал, а нам бонус...
|
|
Почитать ещё: