Величайший композитор эпохи барокко

Иннокентий Ахляйтнер, который в 1870-х годах работал хормейстером в Зальцбурге, часто видел, как непочтительно другие обращались с нотами. Они могли лежать разбросанными по всему письменному столу композитора, быть небрежно сложенными в папку вокалиста или даже содержать личные пометки об игре на скрипичных инструментах или цезурах. А однажды он увидел, как в них заворачивают фрукты и овощи.

Только 80% людей того времени были достаточно грамотными для того, чтобы без ошибок написать собственное имя, поэтому вполне возможно, что продавец, у которого Ахляйтнер всегда покупал фрукты и овощи, действительно не знал, что означают знаки на его упаковочном материале, тем более что каждый лист имел высоту, равную приблизительно 80 сантиметрам, и напоминал больше газетную бумагу, нежели партитуру. Конечно же, хормейстер лучше разбирался в музыке, чем владелец фруктово-овощной лавки, поэтому он попросил продать ему часть упаковочного материала с нотами.

Таким образом, совершенно случайно Ахляйтнеру удалось спасти «Зальцбургскую мессу», которая считается самым масштабным религиозным музыкальным произведением эпохи барокко из дошедших до нас. Но есть одно «но»: эксперты долгое время не могли выяснить, кто является её истинным автором.

Когда ноты «Зальцбургской мессы» оказались в руках Ахляйтнера, он понял, что структура этого музыкального произведения была, пожалуй, его наиболее впечатляющей особенностью. Оно состояло из 53 частей, поделённых на семь ансамблей. В «Зальцбургской мессе» часто использовались антифонное пение (попеременное пение двух хоров или солиста и хора) и перегруппировка инструментов для создания импровизированных трио и дуэтов в рамках более сложных мелодичных тем (например, речные водовороты). Такая запутанная структура была невероятно впечатляющей и дальновидной даже для той эпохи, в которую жил Ахляйтнер, а пожелтевшие страницы явно были гораздо старше.




Ахляйтнер передал спасённую рукопись учёным из Моцартеума. Это учреждение было основано всего несколькими десятилетиями ранее вдовой знаменитого Вольфганга, которая преследовала цель сохранить древнюю музыкальную историю Зальцбурга. Моцартеум мог похвастаться тем, что здесь работали одни из самых опытных музыкальных архивистов в регионе. Они подтвердили догадки Ахляйтнера о том, что музыкальное произведение было ценнейшей находкой. По их мнению, оно было создано в 1628 году итальянским композитором Орацио Беневоли.

К сожалению, после этого «Зальцбургская месса» на два с половиной столетия погрузилась в пучину абсолютной безвестности, и только чудом ей удалось избежать вечного пребывания в вегетативном состоянии. Без исполнения музыка не может называться музыкой. И сегодня многие древние произведения пылятся на полках музеев по всему миру в ожидании человека, который сможет их оживить.

После того как Ахляйтнер передал «Зальцбургскую мессу» Моцартеуму, о ней снова забыли на сто лет; её спас молодой доктор философии по имени Эрнест Хинтермайер, который хотел доказать, что Моцартеум ошибся, приписав авторство произведения Орацио Беневоли.

«Зальцбургская месса» привлекла внимание Эрнеста Хинтермайера в 1969 году, когда она была впервые опубликована как часть собрания сочинений Орацио Беневоли. В качестве доказательства его авторства сотрудники Моцартеума привели тот факт, что на оригинальных нотных листах присутствовал «автограф» Беневоли. Музыковед Хинтермайер не был хорошо знаком с творчеством итальянца Беневоли, однако он вдоль и поперёк изучил все библиотеки с рукописями в Зальцбурге, поэтому мог распознать почерк всех композиторов и авторов, чьи работы хранились там. Он был уверен, что «Зальцбургская месса» была написана вовсе не рукой Беневоли.

В действительности почерк принадлежал человеку, который был известен как «Переписчик номер III»; он создал немало работ, хранившихся в архивах Зальцбурга. Сходство было поразительным, однако это ещё не доказывало то, что «Зальцбургскую мессу» написал не Беневоли. В конце концов, он мог создать это музыкальное произведение в своей голове и попросить записать его на бумагу кого угодно. Тем не менее, Переписчик номер III активно занимался своей профессиональной деятельностью в Зальцбурге только на протяжении последней трети XVII века, предположительно спустя пятьдесят лет после того, как была написана месса. Однако было вполне возможно, что пожилой Беневоли нанял писца, чтобы записать «Зальцбургскую мессу», непосредственно перед своей смертью. Также не исключался тот вариант, что Моцартеум допустил ошибку и приписал музыкальному произведению лишние полвека.

Тем не менее, на этом история не закончилась. Спустя некоторое время в Королевской библиотеке в Бельгии была обнаружена вторая месса под названием «Брюссельская»; её автор также был неизвестен. По своей структуре и почерку она была очень похожа на «Зальцбургскую мессу». Основываясь на предположении о том, что «Зальцбургская месса» была написана Беневоли, научный мир решил приписать ему и авторство «Брюссельской мессы». Произведения действительно были похожи между собой стилистически. «Брюссельская месса» также содержала антифонное пение и перегруппировку и требовала настолько сложной инструментовки, что современный учёный запросто мог бы сравнить её с фракталом. Даже в свете последних открытий, связанных с Переписчиком номер III, казалось бесспорным, что обе мессы были написаны одним и тем же человеком, независимо от того, кем он был: композитором или простым писцом.

Хинтермайер мгновенно приступил к изучению «Брюссельской мессы». Первым делом он решил узнать, где произвели бумагу, на которой было написано музыкальное произведение.

Оказалось, для написания обеих месс была использована бумага, изготовленная на фабрике города Лайнфельден, который находился недалеко от Зальцбурга. Водяной знак, нанесённый на бумагу, представлял собой герб, внутри которого был изображён «дикий человек», одетый в набедренную повязку и со шлемом на голове; он находился в использовании примерно с 1650 по 1800 год.




При более близком осмотре было обнаружено, что бумага, на которой была написана «Зальцбургская месса» содержала инициалы Ф. У. – Франц Уорс. Так звали человека, который руководил бумажной фабрикой в период с 1666 по 1696 год. На бумаге с «Брюссельской мессой» имелись другие инициалы – И. У., указывавшие на Иосифа Уорса, сына Франца, который управлял делами в период с 1696 по 1702 год. Таким образом, «Зальцбургская месса» могла быть написана уже в 1666 году – в последние годы жизни Беневоли. А вот «Брюссельская месса» была создана не раньше 1696 года – спустя почти четверть века после смерти Беневоли. Если обе мессы были написаны одним и тем же человеком, как утверждалось, тогда Беневоли не мог быть их автором. В общем, они снова стали «сиротами».

Благодаря водяным знакам на бумаге, был твёрдо установлен диапазон дат, а также успешно опровергнута версия Моцартеума. Перед Хентермайером встала большая проблема – найти истинного автора этих двух замечательных музыкальных произведений. И, скорее всего, он жил и работал в Зальцбурге, несмотря на то, что вторая месса носила название «Брюссельской». Зальцбург на протяжении веков был «музыкальным городом»; здесь творили такие выдающиеся композиторы, как Моцарт, Гайдн, Кристиан Доплер и Герберт фон Караян. После тщательного анализа биографий композиторов, проживавших в этом регионе в тот период, когда были созданы мессы, появились два кандидата – Андреас Гофер и его протеже Генрих Игнац Франц фон Бибер.

Оба эти человека служили при зальцбургском дворе князя-архиепископа Максимилиана Гандольфе во второй половине XVII века. В 1666 году Гофер стал капельмейстером. Несколько лет спустя он сдружился с молодым скрипачом Бибером, который в 1679 году был назначен вице-капельмейстером. Оба сочиняли музыку в тот период, когда были созданы «Зальцбургская» и «Брюссельская» мессы, и оба – теоретически – имели талант к созданию произведений такого масштаба.

Хинтермайер привёл доказательства в пользу каждого из них:

Что касалось произведений Бибера, то ни одно из них не было утрачено. Однако почти всё, что создал Гофер, казалось, потерялось во времени. До наших дней дошли всего девять композиций Гофера – без современных документов (например, библиотечные каталоги), указывающих на названия других работ, которые могли быть потеряны или уничтожены. В свою очередь, Бибер был чрезвычайно плодовитым композитором. До наших дней дошло 145 отдельных произведений (как маленькие, так и большие) Бибера вместе с доказательствами того, что время не пощадило ещё около 100 его работ.

Несмотря на то, что произведений Гофера сохранилось очень мало, все они были масштабными, как те две мессы, авторство которых Хинтермайер пытался установить. В свою очередь, композиции, созданные Бибером, были крайне разнообразны и включали практически все жанры, начиная от сонат и ансамблей и заканчивая кантатами и панихидами. Также среди его крупных произведений было не менее восьми месс, большинство из которых основывались на таких приёмах, как антифонное пение и перегруппировка.

Что касается карьеры, то работа Гофера была минималистичной и простой, в то время как Бибер довольствовался положением непризнанного классического гения. Он служил камердинером при епископе из моравского города Кромержиж, когда в возрасте двадцати шести лет его отправили в путешествие через всю страну, чтобы он купил музыкальные инструменты у знаменитого скрипичного мастера. Купец ждал молодого Бибера, однако тот так никогда и не явился к нему. Вместо этого, Бибер направился в Зальцбург, где ему удалось добиться расположения самого князя-архиепископа, который смог разглядеть в нём музыкальный талант.




Бибер сразу проявил свою способность вводить новшества. В течение первых лет пребывания в Зальцбурге он написал сборник сонат, которые посвятил своему работодателю; он, в конечном счёте, стал одной из его самых известных работ – конечно же, после того как был спасён от забытья в 1905 году, спустя много десятков лет. «Тайные сонаты» Бибера отличает техника, известная как скордатура – преднамеренная неправильная настройки струн с целью сыграть трудные аккорды, которые в противном случае были бы недоступны. Она создаёт когнитивный диссонанс, поскольку пальцы музыканта играют одну ноту, а уши слышат другую.

Из всех музыкальных изобретений эпохи барокко скордатура, пожалуй, была самым революционным; тем не менее, Бибер не желал просто идти в ногу со своими современниками. Он требовал различные настройки для каждой отдельной сонаты; для исполнения кульминационного произведения, известного как «Воскрешение» (соната 11), необходимо было скрестить две струны скрипки над грифом, но ниже мостика (самая высокая струна должна была находиться под самой низкой).

Именно во время первых лет пребывания в Зальцбурге Бибер написал свою знаменитую «Баталию», в очередной раз расширив границы того, как можно играть на тех или иных инструментах. Он попросил музыкантов играть на струнах обратной стороной смычков, чтобы получить звук выстрелов из орудий, поместить бумагу между струнами, чтобы добиться эффекта гула малых барабанов, и фальшиво воспроизводить популярные народные песни, накладывая их друг на друга, чтобы сымитировать толпу поющих пьяных солдат. Эти методы больше ассоциируются с композиторами-модернистами ХХ века, нежели эпохой барокко. В своей сонате "Sonata Representativa" Бибер попытался сымитировать звуки животных, а "Sonata Sancti Polycarpi" была написана для восьми труб и одной литавры, что позволяло оркестру играть без певцов.

Наставник Бибера, Гофер, сыграл скорее вспомогательную, нежели главную роль в музыкальном движении эпохи барокко. Его мессы, будучи такими же масштабными, как «Зальцбургская» и «Брюссельская», ничем не отличались от стандартных композиций той эпохи.

Именно Бибер постоянно выходил за границы условностей, и казалось очевидным, что только ему было под силу создать такое сложное произведение, как «Зальцбургская месса».

Хинтермайер решил оставить дверь к этой тайне открытой, чтобы другие могли самостоятельно решить, какому автору на самом деле принадлежали «Зальцбургская» и «Брюссельская» мессы. В конечном итоге, последующие учёные согласились с тем, что обе мессы были созданы Бибером, и впервые признали за ним изобретение многих музыкальных инноваций.




Бибер написал «Пассакалью» для солирующей скрипки за 44 года до того, как Бах создал свои знаменитые сольные скрипичные сонаты, и получил звуки войны при помощи пиццикато (игра на смычковых струнных музыкальных инструментах, при которой звук извлекается не смычком, а щипком струны) почти за 250 лет, прежде чем данный приём был назван в честь Бартока. Музыковед Чарлз Бёрн, живший в XVIII веке, назвал работы Бибера «самыми сложными и причудливыми», по сравнению с произведениями других композиторов эпохи барокко, а Пол Хиндемит сказал, что Бибер был вторым Бахом.

Даже тот оскорблённый человек, к которому молодой Бибер ехал за скрипками, позже описал его как «великолепного виртуоза», а епископ Кромержижа простил ему то, как он поступил, желая добиться большего в своей жизни. Этому, скорее всего, способствовал тот факт, что Бибер никогда не забывал о своём скромном происхождении: большинство его работ, написанных в Зальцбурге, были посвящены бывшему хозяину. Почему многие из работ Бибера были потеряны и каким образом «Зальцбургская месса» оказалась у продавца фруктов и овощей, никто не знает.

Известно, что Бибер, один из лучших композиторов эпохи барокко, который так долго ждал, чтобы получить должное признание, за всю свою жизнь сочинил множество опер, однако до наших дней дошла лишь одна из них. Её название кажется пророческим – "Chi la Dura la Vince", или «Тот, кто проявит терпение, непременно победит».

Статья подготовлена специально для читателей моего блога Muz4in.Net - по материалам сайта damninteresting.com

Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"

Почитать ещё:

• Рисование музыки
• Художница LimKis
• Мужское тело - как вид искусства (18+!!!!!!!!!!!)
• Художества от Zena Holloway