Утро в электричке

Когда-то давно ходили пригородные электрички Ярославского направления, а в некоторых нечетных вагонах были туалеты. Электрички и сейчас ходят, я
недавно проверял, а вот насчет туалетов сказать не могу. Не видел. Зато «кнопки» для общения с машинистом есть, а тогда не было еще.

«Советский спорт», — только и успел я определить название газеты, как меня, и еще пятерых человек позади, неизвестная сила внесла в полупустой тамбур утренней мытищинской электрички на платформе Тайнинская. Развернутую газету, до нашего «вброса» в последнюю дверь третьего вагона читал, невысокий человек в очках, прислонившийся к двери туалета.

Затормозив об жилистого старичка деревенского вида и извинившись, я оглянулся. Неизвестная сила, или неимоверно толстая тетка средних лет и выдающихся достоинств входила в дверь боком. Она и боком не влезет, — подумал я и ошибся. Выдохнув и задержав дыхание, тетка пропихнула правую ногу в вагон. Правое теткино полупопие впритирку обтекло читателя Советского спорта и тетка втащила в дверь вторую ногу. Ты смотри, пролезла, — опять ошибся я.

Тетка вздохнула полной грудью и живот уперся в стену тамбура. Читатель Советского Спорта, оказавшийся в межъягодичном пространстве, был притиснут к двери туалета и полностью закрыт мягким женским телом. Только краешки газеты выдавали присутствие человека. Двери закрылись и мы тронулись. Тетка попробовала протиснуться дальше, но их с мужиком
заклинило.

— Какая женщина, — старичок восхищенно пихнул меня локтем, — моя-то покойница, тоже дама в теле была: как в дверях раскорячится, так ни войти ни выйти, но эта потолще будет. Пуда на два.
— Что вы напираете, женщина, — на свою беду, поинтересовался любитель спорта сдавленным голосом.
— Ась? — тетка попыталась обернуться на голос. Всем телом, как и все толстые люди.
Повернуться не удалось.
— Что вы творите? Раздавите совсем. — пропищал расплющенный.
— Да кто там? — огромной рукой тека уперлась в стену, выдохнула и опять начала разворот.

Электричка тормозила, останавливаясь в Перловке. Левое бедро и инерция с такой силой вдавили читателя в дверь туалета, что замок не выдержал, дверь распахнулась, пропустив любителя чтения в помещение туалета, и захлопнулась, изрядно шлепнув тетку по заду от чего по теткиной груди даже прошла некоторая рябь. Электричка остановилась. Ушлые пассажиры, поняв бесперспективность посадки к в наш тамбур, ринулись штурмовать другие двери.

Оставив попытки повернуться, женщина спокойно подперла туалетную дверь спиной и свободно вздохнула. Поезд вновь набирал ход.
— Выпустите меня отсюда, — громко раздалось откуда-то из теткиного живота, — Немедленно.
— Во-во, — дед снова толкнул меня локтем, — моя бывалочи тоже сожрет чего-нибудь по утру, а потом животом бурлит. Но чтоб человеческим голосом — первый раз слышу.

— Ты, дочка, чего на завтрак-то ела? — ехидно обратился дед к толстухе, — мужика-то свово не поглотила ненароком? Ишь как верещит. И действительно, несчастный узник туалета, барабанил в дверь, дергал ручку и возмущенно требовал свободы.
— Яишенку только с чаем, вы, дедушка за собой бы последили лучше, чем к женщинам приставать, огрызнулась тетка и вылезла из вагона на станции Лось.
— Откройте дверь! Мне выходить скоро. — напомнил о себе туалетный пассажир и опять задергал ручку.

— Заперто, — резюмировал дед, нажав на ручку и навалившись на дверь плечом, — ключ нужен специальный. У машинистов должен быть.
— Тогда передайте машинисту, что мне выходить в Москве-третьей, пусть откроет, я на работу опаздываю, — туалетный голос был полон отчаянья.
— Сейчас сообщим, — спокойно сказал старик и командным голосом гаркнул внутрь переполненного вагона — Граждане, передайте машинисту, что в туалете третьего вагона человек застрял.
— Ага, сейчас, хором крикнем, — в вагоне, кто-то засмеялся, — нука, раз два три, дружно: человек застрял в сортире.
Энтузиаста не поддержали.

— Ну что же вы, — громко попенял энтузиаст остальным пассажирам, — человек же застрял. Вдруг ему писать захочется, а он выйти не может?
— Так он же в туалете застрял. Пусть хоть обосрется со всеми удобствами. И нечего тут орать, аж в ушах звенит. — густой мужской бас пресек попытки оповещения машиниста, — Доедет до Ярославского, не развалится.
— Не получается, сынок, — передал дед внутрь туалета, — ты уж потерпи до вокзала. Из туалета не ответили и выругались. Электричка шла со всеми остановками. В туалете третьего вагона было тихо. Но узник не смирился. На Маленковской снаружи вагона донесся знакомый голос:
— Немедленно сообщите машинисту, что я застрял в туалете третьего вагона, — читателю Советского спорта удалось открыть узенькое окно, — мне выходить в Москве-третьей.

Видимого результата крики не принесли. Наконец поезд добрался до Ярославского и народ хлынул на перон. Из окна туалета торчала голова в очках, тихим безнадежным голосом, просившая сообщить машинисту.
Решив исполнить свой гражданский долг, я быстрым шагом направился к первому вагону. Я был не одинок: высунувшегося из поезда помошника машиниста
окружало человек сорок, требовавших освобождения пленника.
Отзывчивый у нас народ, все-таки, да?




Почитать ещё: