Освободи себя
|
|
Хозяйский бассейн все лето стоит без движения, закрытый синей пластиковой пленкой, думал я. Внуки приезжают раз в три месяца, не чаще, все остальное время там происходит незаметная циркуляция хлорированной воды. Когда им придет в голову заглянуть под пластик? Через неделю-две?
«Этого довольно, — говорит Билл. — В десять минут я пересеку Центральные, Южные и Среднезападные штаты и свободно успею добежать до канадской границы».
Вылезти в окно, отодвинуть пленку, вернуться назад и начать кидать вниз прямо из окна большие и малые суповые тарелки, непарные чашки с фильтрами для чая, бамбуковые плошки, пять пар обуви, которые не надевал года два, и вместе с ними подставку, велонасос, пылесос, запас батареек, фонарики, старую палатку, десять фотографий в рамках и еще, еще, еще.
Под конец с самым большим наслаждением кинуть в этот омут увечный велосипед, приставучий, хуже репейника. «Откуда у велосипедов руки?» — думал я, когда велик при каждом удобном случае цеплялся за мои штанины и с грохотом падал, как одноразовый робот, чья единственная функция — вызвать раздражение хозяев, которые его с удовольствием расшибут. У кого я об этом читал?
Или костер, тоже неплохой вариант. Есть у меня в багажнике красная канистра с галлоном бензина. Как приятно пахнет бензин, знает только тот, кто вырос в стране, полной утомленных автомобилей и изношенных поршневых групп. Хорошо будут гореть кашемировые свитера, с запахом паленого пера, весело.
Несколько лет привольной жизни — кладовочки, шкафчики и блошиный рынок, любимая женщина, дорогие дети и голубая русская кошка.
Вот когда ощущаешь себя рабом — когда тебе отчаянно надо сниматься с места и уезжать, а на щиколотке вдруг обнаруживается гиря каторжника. Дурацкий велосипед со спущенными колесами, который ты за два года так и не собрался починить, а также центнер виниловых пластинок. Жалко не винила, жалко времени и души, которые ты вложил в сбор этих бессмысленных артефактов, ценность которых равна нулю. У кого-то все равно есть коллекция, по сравнению с которой твоя выглядит прогулочным яликом на фоне «Титаника». Кому есть дело до того, чем ты забивал пустоты своей жизни? Винные пробочки? Модели судов в бутылках?
Не рискну начинать лекцию по примитивной бытовой психологии, но люди могут быть такими же винными пробками, на которые угрохано столько времени и души, что куда же их теперь? В утиль? Дорогие мои депрессивные, деструктивные алкоголики, ебари-рецидивисты обоих полов, бормочущие черные дыры, которые так надеешься заполнить и кидаешь, кидаешь в них свои время, внимание, терпение, а потом сердце, легкие, руки-ноги. Ресурсы с каждым годом все менее бесконечны, а эти избы горят и горят, как сказал классик.
Правило автобусной остановки, с которой надо вовремя уйти, если автобуса долго нет, должно быть доступно всем. Следует организовать курсы, единственным предметом на которых будет «Сваливай, пока не поздно».
Страсть некоторых к жизни в кандалах неутолима. Они даже инструменты свободы умудряются извратить.
Существует целый класс людей, принявших обет поддерживать некий уровень жизни при помощи финансовых вливаний. Они живут с рулеткой и ватерпасом, прикладывая их повсюду: то клянутся в верности брендам, то селятся в строго определенных географических ареалах, как винторогие олени, окруженные другими горными козлами, которых втайне презирают. Люди, покупающие автомобили «не дешевле», обедающие на сумму «не менее» и отдающие детей в школы, где из тех задорого вырастят террариумных змей.
Узкие штаны и приталенные сорочки, стесняющие свободу движений. Города наполняются несчастными студнеобразными, выпадающими с боков на скинни-джинсы, как переваренная манная каша. Те самые джинсы с низкой талией, в которых невозможно наклониться, чтобы не продемонстрировать второе декольте. Я крепко держу себя за запястья, чтобы удержаться и не бросить в прорезь двадцать пять центов — глядишь, там щелкнет и заиграет. Мысль о том, как же, наверное, натирают такие штаны, не дает мне покоя. Я слишком эмпатичен.
Со штанами вообще неприглядная история: с того мутного периода, когда весь мир переоделся в гусарские лосины, другие фасоны утекли куда-то, как вода сквозь сито. Ничего невозможно найти: любимые «левайсы» знакомого размера вдруг сузились, будто выдохнув, и стали еще одной причиной чувствовать себя членом мирового Братства Самоограничения. А я в нем находиться не хочу, живите по своим лекалам сами. И вот мне все трудней вылазить из камуфляжных штанов, и пусть каждый второй американский бездомный орет мне: «Где служил, братуха?» — в них хоть ключи можно носить в кармане без риска продырявить мошонку, завязывая шнурки. Мои тесные штаны отправляются в магазин подержанной одежды.
Петр Павленский приколачивал себя за яйца к Красной площади с вполне понятной целью: ему нужна была реклама, да и после зашивания рта на живую нитку публика определенно ждала новых свершений.
В рассказе Марка Твена говорится о том, что человек бывает наиболее чистым христианином в возрасте трех лет. Выкинем оттуда христианство и расширим парадигму на всю человеческую жизнь — и получим, что мы вообще бываем наиболее людьми до тех пор, пока не наденем на себя десять пальто, половина которых нам вообще не по размеру. Не обращали внимания на то, что с какого-то момента мы и о других начинаем судить по количеству этих пальто? Какой у него автомобиль, телефон, шмотье и где квартира, а что находится за этим облицованным фасадом — нам и невдомек. Сколько протянет его брак, как часто он видит детей и когда последний раз занимался чем-то важным для себя лично? Сколько он еще проходит одетым не по сезону, пока кровь носом не пойдет?
Вспомните себя периода окончания школы и найдите десять отличий. Надежды, горизонты, полный рот зубов, а голова — планов.
Размножающиеся, как насекомые, вещи: однажды не будешь знать, что с ними делать, и не вспомнишь, откуда и зачем их получил. Гипсовые слоники, фикусы в кадках и копии контрактов пугают меня достаточно для того, чтобы понимать: лишь самые редкие, уникальные люди способны сохранить свою личность и оставаться счастливыми, нося на себе такое количество паразитов. Каждый из которых требует внимания и отнимает у человеческой жизни ее суть и содержание, как хирург постепенно отнимает пораженную гангреной конечность.
Я живу в утопическом мире штанов хаки и никого в него не приглашаю, как и не даю зароков. Однако второй такой переезд мне ни к чему. Вторая жизнь сценарием не предусмотрена.
Вам понравилась статья? Просто перейди по рекламе после статьи. Там ты найдешь то, что ты искал, а нам бонус...
|
|
Почитать ещё: