Скрытая история еврейского квартала в Шанхае
|
|
Всем известно, что пока Гитлер пытался избавить мир от евреев, мир отказывался впускать их. Но неизвестно то, что когда границы, порты, двери и окна начали закрываться от евреев, отказываясь выдавать им визы, Шанхай, будучи уже раздутым от людей и бедности, стал единственным местом на земле, готовым принять их с документами или без них. Он был исключением, которое для тысяч означало различие между жизнью и смертью.
Чтобы понять значение этого жеста, важно понять широко распространённое, но ошибочное мнение, что евреям в оккупированной нацистами Европе никогда разрешали ни при каких обстоятельствах уехать. Хенни Венкарт, оставшийся в живых во время Холокоста, о котором рассказано в документальном фильме «50 детей: Спасательная миссия мистера и миссис Краус», объяснил это неправильное суждение: «Чего не понимают люди, это то, что сначала мы могли уехать. Все могли уехать. Но никто не принял бы нас!»
На самом деле до 1941 года, когда маршруты, используемые иммигрантами, чтобы добраться до Шанхая, были закрыты войной и немецким декретом о том, что евреи больше не могут эмигрировать от Рейха, евреям в оккупированной Европе не только разрешили уехать, но оказали давление, чтобы они сделали это, через систему запугивания и применение силы. Хотя они не сделали процесс более лёгким, нацистская партия, стремящаяся осуществить свой план по избавлению Европы от еврейского населения — сделать её judenrein, т.е. свободной от евреев — действительно позволяла евреям уезжать при определённых условиях.
«Потенциальные беженцы должны были получить множество документов, одобренных государственными органами, включая Гестапо, прежде чем они смогут уехать, – пишет Стив Хочстадт в электронном письме. Хочстадт – почётный профессор истории в Колледже Иллинойса и автор книги «Исход в Шанхай». – Одним из документов было Unbedenklichkeitsbescheinigung, буквально “Свидетельство о безопасности”, подтверждающее, что нет никаких проблем с этим человеком, например, долгов по налогам. Евреи должны были доказать, что они зарегистрировали свои ценности у государства, таким образом, чтобы их можно было верно конфисковать…»
Хотя их трудно было получить, этих документов, наряду с подтверждением перемещения в другую страну и/или визой, разрешающей въезд в другую страну, было достаточно, чтобы убраться из Европы. Удивительно, но даже для уже задержанных в концентрационных лагерях, дверь, выражаясь метафорически, была открыта, если они могли доказать, что покинут Германию после освобождения.
Но, конечно, чтобы выйти через дверь, нужно было иметь некоторое место, чтобы отправиться туда, что для большинства евреев стало самым большим препятствием. Большинство стран сделали для них въезд фактически невозможным (например, Швейцария, которая настаивала, чтобы всем немецким евреям ставили красную печать "J" в паспортах), предоставляли ужасные условия для беженцев или просто не выдавали визы.
Шанхай – уже ставший домом нескольким тысячам еврейских иммигрантов, которые медленно начинали прибывать уже в середине 19-го века для ведения бизнеса, а позже, чтобы избежать революции в России — не только не требовал виз для въезда, но и с готовностью давал их тем, кто просил политического убежища. Во многих случаях недавно прибывших иммигрантов даже не просили показать паспорта. Только в 1939 году были установлены ограничения для еврейских иммигрантов, въезжающих в Шанхай, но даже тогда эти ограничения были решением не китайцев, а смеси иностранных держав, которые управляли городом в то время. Этот костяк, составленный из жителей Запада и японцев, хотел ограничить приток евреев, и решил, что любой с печатью "J" в паспорте должен будет теперь обратиться заранее для получения разрешения.
Мемориальная доска в Shanghai Jewish Refugees Museum в Хункоу отлично объясняет ситуацию:
«Ни одно консульство или посольство в Вене не были готовы предоставить нам иммиграционные визы, пока удачей и настойчивостью я не отправился в китайское консульство, где, о чудо, мне предоставили визы для меня и моей большой семьи. На основе этих виз мы смогли получить судоходное жилье на Bianco Mano от итальянской Судоходной линии и собрались уезжать в начале декабря 1938 года из Генуи, Италия, в Шанхай, Китай, – поездка приблизительно в 30 дней». — Эрик Голдстоб, еврейский беженец в Шанхай
Итак, без большого количества вариантов и отчаявшись избежать нараставшего гнева нацистов, еврейские беженцы тысячами, а также малочисленное меньшинство не евреев, отправились в плавание из Германии и частей Центральной и Восточной Европы, для расселения в районе Хункоу Шанхая. Будучи лишёнными большинства активов после отъезда из Европы, фактически бедные прибывшие нашли Хункоу намного более доступным, чем более развитые районы города.
Хотя они прибывали медленным, но непрекращающемся потоком с приходом к власти Гитлера, именно «Хрустальная ночь» в 1938 году увеличила еврейское население в Шанхае с нескольких тысяч до 20 тысяч. В течение двух дней еврейские бизнесмены в Германии, Австрии и тогда известной, как Судетская область (район в то время Чехословакии с многочисленным немецким населением), были ограблены, еврейские дома были разрушены, а еврейские мужчины были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря. Миграция, которая проистекала из этого травмирующего события «… длилась до августа 1939 года, когда все иностранные державы в Шанхае решили ввести ограничения, существенно сократившие число тех, кто мог въехать в страну», – пишет Хочстадт.
Шанхай начала 20-го века был во многих отношениях энергичным, сложным городом, который привлекал активных и амбициозных. Магазины, театры, образование, музыка, публикации, архитектура и даже кинопроизводство процветали, но как объясняет Хариет Серджант, автор книги «Шанхай», нападение на город японцев доказало слишком много: «Между 1937 и 1941 годами японцы наблюдали за разрушением Шанхая. Один за другим они уничтожали признаки, которые делали его непохожим на другие места. Когда они, наконец, захватили сам Шанхай в 1941 году, они выяснили, что столь желанный город больше не существует. Шанхай 'двадцатых' и 'тридцатых' исчез навсегда».
Уставший от сокрушительной Японо-китайской войны, Шанхай был кровоточащим местом. Беженка Урсула Бэкон в своей книге «Шанхайский дневник: путешествие молодой девушки от ненависти Гитлера до охваченного войной Китая» описывает сцену, которую она застала по прибытию в Шанхай: «Кипящее под горячим солнцем и парившее влажностью в воздухе место было комбинацией гниющих фруктовых очистков, испорченных объедков, сырых костей, мёртвых кошек, утопленных щенков, туш крыс и безжизненных тел новорожденных детей...»
Тем не менее, многие местные жители Шанхая, несмотря на собственные трудности, приветствовали своих новых соседей и разделили даже то малое, что они имели, будь то доступное жильё, медицинское обслуживание или просто человеческая доброта. Постепенно с той поддержкой еврейские беженцы начали создавать жизнь в своей новой стране, и в ближайшее время распространённость еврейских компаний была такая, что район Хункоу стал известен как «Маленькая Вена». Как и их китайские соседи, они приложили все усилия, чтобы выжить при трудных обстоятельствах. Они создали газеты, синагоги, розничную торговлю, рестораны, школы, кладбища, гильдии, социальные клубы и даже конкурсы красоты. Они практиковали медицину, открывали больницы, женились, рожали, держали бары и проводили бат-мицвы. Они учились готовить в духовках на угольном топливе и торговаться с уличными торговцами.
Один житель Хункоу вспоминает то время и место с большой нежностью. Художник Питер Макс, который позже стал известным своими «психоделическими» произведениями искусства, приехал в Шанхай со своими родителями после бегства из Берлина. Как и многие еврейские семьи, которые иммигрировали в город, отец Макса начал своё дело, в данном случае магазин, который продавал костюмы в западном стиле. Это был, по словам Макса, прекрасный выбор, поскольку китайские мужчины только начинали предпочитать их своей традиционной одежде Мандарина.
«На первом этаже нашего здания было венское кафе, – вспоминает Макс, – где мой отец и мать встречались с друзьями, чтобы выпить кофе с круассанами, пока скрипач играл романтичные мелодии с родины, которую они оставили. Сообщество европейцев, которые собрались и выросли под нашим домом, сохраняло мою связь с нашими корнями».
Люди того сообщества жили своими жизнями максимально до 1942 года, когда история, которую им до сих пор удавалось избегать, стала опасно близкой к повторению. Вскоре после бомбёжки японцами Перл-Харбора полковник Йозеф Майзингер, главный представитель Гестапо нацистской Германии в Японии, обратился к японским властям в Шанхае с «Планом Майзингера», схемой избавить город от еврейского населения с помощью голодания, сверхурочной работы или медицинских экспериментов. Хотя японцы в итоге отказались от этого плана, начиная с февраля 1943 года, они действительно потребовали, чтобы все евреи, которые приехали в Шанхай после 1937 года, переехали в Хункоу, относительно небольшой район, население которого уже насчитывало сотни тысяч.
Хотя большая часть еврейского населения города уже жила там, смещение одной популяции нанесло жестокий удар по другой, сопровождавшийся болезнями и отсутствием еды, что стало ещё более критичной проблемой. Внезапно были введены комендантские часы. Чтобы выйти и войти в гетто, требовалось разрешение. Были введены продовольственные порции. 30-40 людям было весьма свойственно спать в одной комнате (существуют отчёты о 200 людях в одной комнате) и удобства в целом представляли собой буквально горшки, освобождаемые местными рабочими каждое утро. Однако беженцы поддерживали друг друга, помня, что, несмотря на эти условия, в Шанхае у них была одна вещь, которой у них не было в Европе: безопасность.
Между мрачным состоянием обедневшего города и началом китайской коммунистической революции в 1949 году, послевоенное еврейское население города в итоге истощилось до всего нескольких сотен человек, хотя, как говорят, в настоящее время там проживает несколько тысяч евреев. Стремясь вернуться в Европу или начать новую жизнь на других континентах, большинство еврейских беженцев уехали из Шанхая в конце Второй мировой войны, и с их отъездом началось и устранение культуры и жизни, которые они установили в Китае.
Хотя соседние многоквартирные дома, которые когда-то размещали и европейских евреев, и китайцев, всё ещё используются, учитывая текущий строительный бум в Шанхае, весьма логично, что эти памятники могли вскоре встретиться с грушей для сноса зданий. White Horse Inn, кафе в Хункоу, открытое венскими беженцами в 1939 году и ставшее не только местом для собраний, но и чем-то вроде символа стабильности для переехавших европейцев, было уничтожено почти десять лет назад из-за проекта по расширению дороги. Другие компании той эры, когда-то бывшие настолько важными для еврейского сообщества в Шанхае, теперь представлены только вывеской, которая висит во внутреннем дворе – Shanghai Jewish Refugees Museum (Шанхайский музей еврейских беженцев).
Музей, который включает Синагогу Ohel Moishe, центр еврейской жизни и вероисповедания для беженцев Хункоу, стал чем-то вроде пробного камня в этом необычном обстоятельстве истории, но учитывая массовое бегство оригинального еврейского населения после войны и отсутствие интереса города к сохранению этой главы его прошлого, стоит задаться вопросом, станет ли этот памятник вскоре последним.
Специально для читателей моего блога Muz4in.Net - по статье atlasobscura.com
Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"
Вам понравилась статья? Просто перейди по рекламе после статьи. Там ты найдешь то, что ты искал, а нам бонус...
|
|
Почитать ещё: