Почему другая сторона не прислушивается к разуму

В какой-то момент во время первого года вашей жизни взрослые бросают вам самый настоящий вызов. Они ожидают, что вы начнёте понимать, что значит «правильно» и «неправильно».

Эти уроки приходят в виде таинственных реакций, следующими за определёнными вещами, которые вы делаете. Когда вы сбрасываете все книги с нижней полки на пол, что является большим подвигом для годовалого ребёнка, они по какой-то причине начинают ругать вас. Когда вы писаете в правильном месте, они вас хвалят.

Это сбивает с толку, но со временем вы поймёте, что взрослые чрезвычайно озабочены разделением действий на две обширные категории: «хорошо» и «плохо».

Вы быстро приходите к пониманию того, как устроен мир. В вознаграждениях и наказаниях присутствует некая логика: «плохие» поступки обычно (но не всегда) причиняют боль, раздражают или доставляют неудобства другим людям, а «хорошие» поступки обычно (но не всегда) помогают каким-то образом или, по крайней мере, не причиняют никому вреда.

Взрослые неукоснительно придерживаются данной системы классификации, поэтому вы также следуете их примеру. Вы повсюду видите правильное и неправильное, особенно там, где вы можете приобрести или потерять что-то лично: в справедливом распределении удовольствий или признательности за помощь по дому.

Казалось бы, всё относительно с моральной точки зрения. Есть правильные и неправильные способы говорить, играть, просить вещи, прикасаться к людям и выражать свои чувства. Правила бесконечно детализированы и своеобразны. Существуют правильные и неправильные места, где можно или нельзя, соответственно, сидеть/стоять, одежда, которую можно или нельзя носить, вещи, на которые можно или нельзя смотреть, и даже выражения лица, которые можно или нельзя принимать. Одни действия являются хорошими в одном месте, но плохими – в другом. Взрослые настаивают на том, что ориентироваться в этой разросшейся бюрократии просто: вам всего лишь нужно быть хорошим.

Вы должны пользоваться этой системой. Вам необходимо доказывать свою правоту родителям, когда ваш брат или сестра берёт что-то из ваших вещей или слишком долго играет с игрушкой, которая вам так нравится – если вы чувствуете себя ущемлённым, значит, имеют место быть правонарушения, и вы начинаете объяснять причины, почему вы правы. Вы просите учителей принять меры против других детей, которые являются жадными, раздражающими или подлыми, и вы защищаете себя, когда вас обвиняют.

Есть нечто странное в том, как мы судим

В зрелом возрасте мораль становится настолько интуитивной частью нашего мышления, что мы едва осознаём, когда мы выносим моральное суждение.

Сотни или тысячи раз на день мы оцениваем характер другого человека. Нам кажется, будто мы знаем достаточно, чтобы одобрять или осуждать (чаще осуждать) то, как человек паркует автомобиль, какие слова использует при общении, как стрижёт газон, как стоит в очереди, над чем смеётся, где и когда пользуется смартфоном, как долго рассказывают шутки, и так далее.

Наш моральный смысл работает с огромной скоростью и силой. Каждая новостная статья – или даже заголовок – даёт нам сильное, немедленное и, казалось бы, безошибочное ощущение того, какие стороны являются хорошими, а какие – плохими. Практически каждый раз, когда мы чувствуем раздражение, мы рефлексивно заявляем о ряде правонарушений со стороны другого человека, даже если никогда его не видели. Если обслуживание медленное, то работник ленивый или невнимательный. Если движение оживлённое – то это потому, что городские власти всегда проводят строительные и ремонтные работы в неподходящее время. Если цена на товар высокая, то генеральный директор этой компании жадный и получает слишком много.

Есть нечто странное во всей этой морализации. Мы рассматриваем свои нравственные чувства и суждения так, словно они действительно важны; кажется, ничто не заслуживает столько энергии и внимания, как определение правильных и неправильных поступков и слов человеческом мире и сожаления по поводу того, что он не отвечает нашим представлениям о правильном. (Если хотите найти примеры, загляните в Твиттер, там их – море.) Тем не менее, при всей их важности, мы чрезвычайно легкомысленны в отношении своих моральных суждений. Мы выносим их множество раз в течение дня, с лёгкостью и даже удовольствием – и практически не задумываемся над ними. Между тем, другие люди имеют почти совершенно противоположные точки зрения на одни и те же моральные вопросы – политика в отношении наркотиков, иммиграция, порнография, наличие майонеза в гуакамоле – и они выносят свои суждения с такой же лёгкостью и уверенностью.

Можно подумать, что если бы определение правильного или неправильного действительно имело для нас значение, мы бы были гораздо более осторожными в вынесении суждений. Мы бы предпочитали собирать информацию, прежде чем говорить.

Мы бы искали противоположные точки зрения и пытались понять их. Мы бы сомневались. Мы бы с осторожностью проявляли свои эмоции. Мы бы задумались над тем, как наши личные интересы могут искажать выводы. Мы бы вообще воздержались от каких-либо выводов, если бы в них не было необходимости.

Иными словами, мы использовали бы ту же самую сдержанную, беспристрастную этику, которую мы применяем, чтобы изучить вопросы, касающиеся чего угодно: физики, истории, биологии, инженерии, бизнеса или любой другой области понимания, где преждевременные выводы могут создать большую проблему. Мы бы испытывали постоянный интерес к тому, чтобы узнать, как мы можем ошибаться.

Но мы совсем не такие. Мы делаем моральные выводы свободно, немедленно и без анализа. Мы отбрасываем рефлексивно противоположные точки зрения. Мы лишь изредка признаём, что вопрос слишком непрозрачен и сложен, чтобы мы могли быть уверены в своих мыслях.



Почему мы так умны и осторожны, когда дело доходит до выяснения вещей в большинстве любопытных для нас сфер, и так глупы и импульсивны, когда дело доходит до моральных вопросов, которые очень важно понимать?

Почему мы такие упрямые

Социальный психолог Джонатан Хайдт проливает много света на нашу запутанную нравственную психологию в своей книге «Праведный ум: почему хорошие люди разделены политикой и религией».

Её интересно читать, но суть заключается в том, что наша моральная чувствительность не эволюционировала таким образом, чтобы сделать нас хорошими в определении правильного и неправильного. Она развивалась таким образом, чтобы помочь нам жить и процветать в социальных условиях.

Наши моральные чувства быстрые и реактивные потому, что они эволюционировали с целью помочь нам социально взаимодействовать в режиме реального времени, а не в осторожные, одиночные периоды размышлений. Эти чувства часто противоречивы и нелогичны, потому что они приспособлены к достижению ряда различных социальных целей:

• желание защитить уязвимых и ненависть к жестокости и беспечности адаптировано к тому, чтобы мотивировать нас обеспечивать детям безопасность любой ценой и держаться подальше от опасных людей;
• негодование по поводу обмана и несправедливости адаптировано к тому, чтобы помочь нам избежать эксплуатации остальной частью нашей группы;
• уважение верности и страх перед предательством призваны помочь нам сформировать коалицию и выявить нелояльных людей, прежде чем они создадут проблемы;
• отношение к власти и тем, кто её подрывает, даёт преимущество позиционирования себя в рамках социальных иерархий;
• морализация чистоты и святости тела, секса и телесных функций адаптировалась к тому, чтобы помочь нам избежать инфекций и болезней.

Неудивительно, что наша моральная интуиция настолько сильная, быстрая и часто бездумная. По сути, это рефлекс выживания, обусловленный нашим воспитанием и инстинктами.

Наше моральное рассуждение – наша способность объяснить, почему что-либо является правильным/неправильным – следует только за эмоциональной интуицией и настроено на то, чтобы убедить других в собственной ценности, а не помочь найти наиболее разумные моральные позиции.

Хайдт описывает моральное рассуждение как пресс-секретаря или представителя компании – его цель состоит в том, чтобы оправдать уже принятые взгляды и действия, используя любое объяснение, которое звучит хорошо в данный момент, вне зависимости от того, является ли оно правдой или нет.

Обратите внимание, что ни одна из вышеперечисленных социальных целей не требует, чтобы наши моральные чувства были справедливыми или логически обоснованными.

Иными словами, наша моральная интуиция настроена на то, чтобы сделать нас частью группы и племени, а не беспристрастными или проницательными. И наши моральные умозаключения больше ориентированы на то, чтобы просить одобрения у других, нежели открывать нравственные истины.

Это объясняет, почему мы настолько восприимчивы к риторике, предрассудкам, избирательному слушанию и фейковым новостям. Это также объясняет, почему так приятно занимать твёрдую моральную позицию – и неважно, насколько бедны и несущественны рассуждения, стоящие за ней. Твёрдая позиция, объявленная публично, генерирует небольшой поток похвалы и одобрения от племени, которое разделяет её.

Вы можете увидеть, какую пороховую бочку создаёт эта моральная психология в глобальном обществе, связанном Интернетом и состоящем из людей разного социального положения, которые любят репостить и лайкать.

Вот почему, когда дело доходит до политики, другая сторона просто не прислушивается к разуму. И, конечно же, все мы – на чьей-то другой стороне.

Специально для читателей моего блога Muz4in.Net - по статье Дэвида Кейна

Copyright Muz4in.Net © - Данная новость принадлежит Muz4in.Net, и являются интеллектуальной собственностью блога, охраняется законом об авторском праве и не может быть использована где-либо без активной ссылки на источник. Подробнее читать - "об Авторстве"

Почитать ещё:

• Почему умные люди зачастую несчастны?
• В защиту иррациональности
• Уоррен Баффетт: если вы не будете заботиться о своем разуме и теле, вас ждет катастрофа
• Как твой доход влияет на твои мозги